И опять Пожарский 7

Шопперт Андрей Готлибович

Недавно и приехали все, кто же откажется переехать в Вершилово. А вот самому Анри Пётр Дмитриевич предложил недавно в эту самую Бургундию перебраться. Вольное графство Франш-Конте Бургундия чем-то приглянулось князю Пожарскому, и он туда уже несколько человек отправил. Там нужно было купить ферму или даже замок, если получится, и начинать обустраиваться. Скупать земли у крестьян и разорившихся дворян, нанимать крестьян, организовывать производство. Богатеть. И в любом разговоре с местными подчёркивать, что в Пурецкой волости люди живут гораздо богаче, не голодают, не болеют почти, и нет там ни какой войны. А всё потому, что герцог Пожарский очень мудрый правитель. И это не враньё ведь. Это чистейшая

правда. Вот сейчас в Бургундию отправлялся десяток ветеранов вершиловского полка. Все они получили от Государя императора Михаила Фёдоровича грамоты на дворянство. В Доле в банке Взаимопомощь им выделят деньги на приобретение земли, ферм, замков, кто чего пожелает. Предложил князь Пожарский возглавить эту экспедицию как раз Анри и дворянство тоже пообещал.

И не решился Бенни, сын совсем кроха, да и боязно начинать снова с нуля в незнакомой стране. Тут уже и друзья и родичи. Тут на самом деле лучший город мира. А дворянство и богатство? Ну, по-другому разбогатеет. Сейчас тем более Анри в школу во второй класс для взрослых пошёл. Закончит школу, может в институт Силикатов поступит, зять поможет подготовиться. Потом, глядишь, и одним из руководителей на фарфоровом заводе станет.

Нет. Правильно он отказался. Пусть, кто посмелее пробуют графами да боронами становиться. Нас, как сам Пётр Дмитриевич говорит, и здесь неплохо кормят.

Событие двадцатое

8 января 1627 года скончался схимонах, или схимник Иона. Известие об этом прискорбном событии добралось до ушей князя Петра Дмитриевича Пожарского только 13 февраля. Добралось, избрав вестником аж самого патриарха Филарета. Не тривиальный вестник. Хотя ведь и событие не из последних в Российской империи. Монашество, а потом и схиму перед смертью принял один из членов Семибоярщины князь Иван Михайлович Воротынский младший. Тот самый Воротынский, что был вместе с Михаилом Романовым претендентом на русский престол, но шестнадцатилетнему Мишутке проиграл. Интриги. Отроком легче управлять.

Вообще, никто это время пока семиборщиной не называл. Позднее, получается, термин выдумали. После смерти Воротынского осталось из семи бояр трое: князь Борис Михайлович Лыков-Оболенский (в 1606 году пожалован в бояре Лжедмитрием I), (его жена — Анастасия Никитична Романова сестра патриарха Филарета), боярин Иван Никитич Романов (боярином товарища сделал всё тот же Лжедмитрий) и боярин Фёдор Иванович Шереметев (и этого боярином сделал самозванец).

Пётр только закончил пароходные дела и занялся доработкой первых винтовок. А тут всё колокола грянули. Пришлось идти умываться и встречать Его Святейшество. По правде сказать, дела к патриарху у Петра Дмитриевича были. Во-первых, у него чесались руки показать хоть кому-то добытые во Франции святые реликвии. Зря что ли люди мучились? Сейчас все привезённые сокровища находились в запертой на множество замков и засовов отдельной комнате дворца. Там даже постоянный пост находился, стрельцы из самых преданных и опытных менялись каждые два часа. Что хранится в запертой комнате никто кроме десятка Шустрика и самого князя не знал. Во-вторых, Пётр, награждая людей привёзших священные реликвии, отправил 118 Патриарху Иерусалимскому и всей Палестины Феофану III, письмо с просьбой наградить Саньку Гамова орденом Святого Гроба Господня. Отправил и задумался. А почему на Руси нет своих церковных орденов. В двадцатом веке этих орденов русская православная церковь множество напридумывала. Был среди них и Орден Преподобного Сергия Радонежского.

Генерал Афанасьев его даже видел. Как-то был приглашён на одно мероприятие в Киев, по поводу его освобождения от фашистских захватчиков, и Президент Украины Янукович Виктор Фёдорович был тогда награждён им. Тот самый Янукович,

что и был причиной случившихся потом с Украиной бед и несчастий. После Рождества Пётр и попытался по памяти нарисовать этот орден. В целом ничего сложного. Монетный двор его отчеканил, а ювелиры доработали. Вот князь Пожарский и хотел передать патриарху два десятка коробочек фарфоровых с этими орденами. Ни чем мы Иерусалима и Ватикана не хуже.

Оказалось, что и Филарет прибыл с подарком. На освободившееся место в Боярской Думе выбрали Петрушу. Боярская Дума, в отличие от «Думы» в оставшемся в прошлом будущем, законов не принимала. Она просто была совещательным органом при царе. По всем делам выносилось решение в следующей форме: «Государь указал и бояре приговорили» или «По государеву указу бояре приговорили». Ещё это было место, откуда «черпали» воевод в самые ответственные города Руси. Петру сидеть и утверждать указы Государя, было просто некогда, а отправляться воеводой в Архангельск или Казань, вообще бред. Тогда зачем? Это и спросил у патриарха Пётр.

— Ты же, Пётр Дмитриевич, сам Мишутке присоветовал новых бояр не плодить. Только князь Воротынский не просто боярин, а самый первейший. Его место не может пустовать. Считай, что двух зайцев и убили. И место занято, и никого лишнего не возвысили. Хоть и не очень мне понятно, почему достойных людей нельзя Государю в совет выбирать. Оплот это царства.

— Это оплот смуты. Две трети заседающих в Думе побывали и при Васили и при Лжедмитрии. Они же и Владиславу корону Руси сосватали. Какая это опора? Опора вот здесь, в Вершилово, учится. Опора это те на кого рукой опереться можно. На нонешних же попробуй опереться. Перенесёшь тяжесть на руку, что на опоре лежит, а там пустота. К врагу опора переметнулась. Тот больше пообещал. И Государю императору говорил и вам, Ваше Святейшество, скажу нужно уменьшать количество людей в Думе и возможности её ограничивать. Нужно законы принимать и жить по законам, а не «по старине».

После торжественной литургии 15 февраля в соборе по случаю Сретения Господня или принесение в Иерусалимский храм младенца Иисуса Христа его родителями и награждения новым орденом боярина князя Петра Дмитриевича Пожарского и никому неизвестного десятника Александра Фомича Гамова, Пётр пригласил Филарета в тайную комнату и показал Святые Реликвии.

— Что же ты натворил, Петруша?!! — синеющими губами прохрипел Филарет, схватившись за сердце, когда осознал, что же он такое видит в неярком свете керосиновой лампы.

— Восстановил справедливость, — пожал плечами Пётр.

— Теперь ведь король Людовикус войной на нас пойдёт, а может и ещё каких государей с собой уговорит отправиться «покарать татей», — чуть отдышавшись, и не переставая креститься, прошептал патриарх.

— Не простое это мероприятие, на нас войной идти. Франция сейчас со своими гугенотами воюет, да с Англией. И потом, откуда им известно станет, что реликвии у нас? Я всё так организовал, что все должны на англичан подумать. Мы же пока подождём. Ну, а даже если и прознают, что у нас хранятся, так мы скажем, что купили у англичан. Пусть между собой воюют.

— А если всё же на нас пойдут войной? — не успокаивался Филарет.

— Ваше Святейшество, вы даже себе не представляете, как много нужно французов, чтобы вершиловский полк одолеть. Ну, приплывут они к Риге или Нарве на десятке кораблей, ну высадят, несколько тысяч мушкетёров со смешными шпажонками и десяток пушек, что стреляет один раз в час. Никто назад не вернётся. Только до этого доводить нельзя. Вы никому об увиденном не говорите. И я не буду. Подождём. А через десяток лет скажем, что купили у англичанина. Они конечно попросят вернуть. Только мы скажем, что купили за сто миллионов золотых рублей. Пусть если смогут, то выкупят.