И тогда мы скоро полетим на Марс, если только нам это будет нужно
Шрифт:
Так что я понял, что мне сейчас, на данной стадии размена-продажи Кристины, устраиваться куда-либо на работу нет смысла, ведь только устроившись, мне часто придётся отпрашиваться с работы для просмотра разных комнат (теперь ведь моя доля усохла до одной комнаты). И ведь надо смотреть выставленные на продажу комнаты оперативно, пока они не уплыли в чьи-либо другие руки. И если взять за правило смотреть комнаты в удобное для меня время, то есть по выходным или после работы, то смотреть будет либо совсем нечего, либо останутся совершенно неприемлемые варианты. Ну, и, скажите, разве реальна ситуация, чтобы только взятого на работу работника, к тому же не шибко важную птицу, стали отпускать с неё часто или даже не часто, но отпускать, с первой же недели работы? То-то и оно, что нет...
...Договор с мелким агентством, выбранным отцом, был заключён нами в начале августа. Сроком на 3 месяца. То есть к началу ноября необходимо будет найти не только покупателя на нашу Кристину, но и всем нам, то есть папе, маме, Полине, Уле и мне, найти устраивающее нас жильё, и хозяевам тех квартиры и двух комнат, по которым мы разъедемся. Самое проблематичное - это, конечно же, найти желающего жить в Кристине, такого, который будет обладать соответствующими нашим жилищным запросам деньгами. И ведь мы не могли ужаться в этих своих запросах. Судите сами. Нас пятеро. И поэтому деньги от продажи Кристины должны делиться на пять частей. И одна пятая часть, то есть доля каждого из нас, оказалась равна 9.200 долларов эС-Ша-А. таким образом, мне и отцу необходимо найти по комнате на такую сумму, равную доле, не больше, а для мамы, Полины и Ули на троих двухкомнатную
Потерпи, читатель, если тебе надоело читать о наших разменно-продажных квартирно-комнатных делах. Но без их освещения в моей Книге не обойтись - ты уж поверь мне. Ну никак!
Итак, наше агентство недвижимости рассчитало-определило продажную цену Кристины, свой процент в деньгах от её продажи и долю каждого из нас. Полагаю, что на определение нашим агентством этих денежных сумм влияло и обязательное условие с нашей стороны: двухкомнатная квартира для мамы, Полины и Ули непременно должна быть либо в том же длиннющем кирпичном многоквартирном доме, что и однокомнатная квартира Марка (Полининого мужа), либо в доме-близнеце напротив на Бухарестской улице, либо совсем близко. Эти два дома насчитывают порядка тысячи квартир в каждом, и поэтому велика вероятность наличия в них выставленных на продажу квартир не сегодня так завтра.
И вот случилось чудо. Нашёлся покупатель на нашу Кристину, вопреки её сопротивлению. Случилось это в сентябре. И какое чудо, что так быстро! Теперь можно приступать к поиску двухкомнатной квартиры и двух комнат. Двухкомнатная квартира для троицы родных мне дам нашлась в доме напротив Марковского довольно быстро. И отец нашёл-таки себе комнату где-то. Осталось только мне найти подходящую комнату. Взять мне свою долю от продажи Кристины деньгами, то есть 9.200 USD, её покупатель не разрешал. Он хотел, чтобы мы, бывшие её жильцы-владельцы, обзавелись пропиской по новым местам нашего жительства. Так ему спокойней. Что все мы пристроены и в будущем уж точно не сможем предъявить ему, уже ставшему новым хозяином Кристины, никаких жилищных претензий. Так что, его, перестраховщика, понять можно. А может, это всего лишь перестраховка агентства недвижимости? Но если бы на нашу Кристину было полно желающих, то тогда мы смогли бы диктовать свои условия её продажи-размена. А так мне пришлось заняться поиском комнаты за 9.200 USD, в которой я жить не намерен, но которую я смогу быстро перепродать за наличные долл'aры. Которые, я напомню, мне нужны для поездки на учёбу в Германию. Но прежде чем описывать свой поиск и трудовую деятельность в период его и после, я поподробней освещу выбор мамы и Полины двухкомнатной квартиры для них с Улей в указанных уже мной домах - лишь бы поближе к однокомнатной квартире Марка. Итак. Точно указать, когда именно созрело в головах мамы и Полины решение о необходимости найти двухкомнатную квартиру поближе к Марковской, я не могу. Наверное, сразу же после осознания Полиной и Марком себя как отдельной семьи, то есть после установления между ними прочных семейных уз. И в головах мамы, Полины и Марка родился план дальнейшей их жизни после продажи-размена Кристины, а именно: в однокомнатной квартире Марка будет жить наша мама, а в двухкомнатной, полученной в результате размена-продажи Кристины, Полина, Уля и Марк. И в этой двухкомнатной квартире будет у Ули своя комната, в которой она будет жить не всегда, а временами, часто пребывая у воспитавшей её бабушки Эли в однокомнатной квартире Марка. Забегая вперёд скажу, что так и будет.
Теперь снова обо мне. Не афишируя своё давнишнее твёрдое намерение в конце концов оказаться с деньгами вместо комнаты, я всё же вынужден был заниматься поиском комнаты за 9.200 USD. И моим негласным критерием в выборе комнаты была её ликвидность, что означало следующее: осматривая выставленные на продажу комнаты я прикидывал, смогу ли я быстро продать осматриваемую комнату, или же я в ней надолго застряну в поисках желающих её у меня купить, или же мне придётся пойти на значительные уступки в цене в целях её скорейшей продажи. В общем, я хотел за что взять, за то быстро и отдать. И для меня было ясно, что моя будущая комната непременно должна быть в так называемом старом фонде (в старых жилых домах), что скорее всего будет означать в центре Города её территориальное расположение, или около центра. Итак, я занят осмотром комнат. Всё езжу, хожу. С агентом или без. И снова езжу, хожу. Всё смотрю да смотрю. Сквозь призму ликвидности. Но что-то всё не находится. А работать в период поиска удовлетворяющей меня комнаты и несколько после я вынужден был вот как. И вот где.
В августовской газете объявлений о приёме на работу прочитал одно, в котором обещалась оплата труда сразу после каждой отработанной смены. Естественно, что меня такое устраивало. На период моего поиска ликвидной комнаты, которая, я верил, должна рано или поздно всё-таки найтись, и следующих за её находкой её регистрации в ГБР, переезда и прописки. Но позвонив по указанному в объявлении телефону узнать о размере оплаты труда и в чём заключается работа я не получил запрошенных мной сведений, зато услышал от разговаривающей со мной попки с женским голосом приглашение явиться на проходную её предприятия с паспортом к 8 часам утра или вечера и добавление об отсутствии надобности приносить свою рабочую одежду-выдадут. Ох уж эти попки-ответчицы! Как же они все меня бесят своими приглашениями к себе без выдачи конкретной информации о предстоящей работе по телефону! Типа: приезжайте - всё расскажем, а то и покажем. Неправильно всё это. Но что поделаешь будучи без денег?
Я являюсь заблаговременно на проходную (уточню: это конец июля) и что я вижу? Там уже начал собираться народ с той же целью как и я -поработать. Народ таких же как и я всё прибывает и прибывает. Вот уже и всё помещение проходной до вертушки забито им. За время стояния-ожидания я узнаю от народа, среди которого есть и женский пол, как на подбор некрасивый, что за отработанную смену дадут всего-то 180 рублей, и лишь тем, кто попадёт на котлеты, то есть на их производство, -200. Меня эта информация расстроила, что так мало дадут, но я остался, решив, что это всяко лучше, чем ничего - деньги-то нужны. А мимо нас через вертушку проходят на работу постоянные работники, отдавая пропуска охране. А мы всё ждём. Мастера по цеху. И вот он появляется из глубин проходной. Народ, окружающий меня, преобразился при виде его: распрямил спинки, расправил плечики и смотрит так преданно в глаза мастеру, выражая готовность поработать. А мастер, шаря глазами по народу и принимая решения, тыкал на избранных им пальцем:
– Ты. Ты. Ты...
Вот и я встретился с ним взглядом, и чувствую, что в его голове происходит работа мозга: "Брать? Не брать?" В смысле: меня на работу.
– Ты, - определился в отношении меня мастер, ткнув на меня пальцем.
– Ты. Ты, - продолжал он указывать на следующих, кому повезёт сегодня поработать в ночь.
– Всё. Остальные не нужны. Кого назвал, сдавайте паспорта и проходите.
Я попал на производство майонеза, которое можно назвать конвейерным. И если заправщики котлов, они же варщики (майонез, оказалось, варят), и розливщицы готового майонеза по ёмкостям были постоянными работниками, то остальную работу выполняли подёнщики (от слова "ночь" для рабочего на одну ночную смену дефиницию мне не составить): кто-то заколачивал вручную крышки ведёрок с майонезом и ставил их на движущуюся гусеницу, кто-то их снимал с неё и укладывал в коробки. Кто-то их запечатывал и составлял штабелями на поддонах. Я же отвозил их на тележке-рохле на склад. Не один, а в паре. И так всю смену. С коротким перерывом на обед (или как там назвать глубоконочную еду?). И покурить-то лишний раз никак не удавалось: надо останавливать конвейер. Отработав ночь и получив обещанные всего-то 180 рэ, я сделал вывод о несправедливости выплаченной мне суммы: за такой труд надо давать больше денег. Но через ночь я снова приехал на майонез с намерением подарить свой труд за спасибо в виде 180 рублей - по-другому такие мелкие деньги не назвать. И вот мастер, уже другой, сканирует глазами представший перед ним по другую сторону проходной вертушки народ, полный энтузазизма. Какого же было моё огорчение, когда мастер не удостоил меня своим выбором - мне пришлось ехать домой. Больше часа. Итого, я потратил зря более двух с половиной часов! На какой-то призрачный майонез. И деньги только проездил на трамвае туда-сюда. Есть такое новое русское слово (русский неологизм) "облом", крайне метко передающее моё состояние после неудачной попытки потрудиться за спасибо.
В следующую свою поездку, на следующее же утро (потребность в д'eньгах-деньгах-дребед'eньгах подталкивала), мне повезло - меня взяли. На этот раз я сидел и заколачивал вручную крышки ведёрок ударами деревянным бруском размером чуть больше ладони, прикреплённым к ней лямкой из скоча (букву "Т" не хочу вставлять в написание названия липкой ленты) - короче: ладонь просовывалась под скоч. Всю смену колотил - с ума сойти можно: это же работа для робота!
– в самый раз...
Что такое 180 рублей, которые давались таким трудом, в 2002 году? Это такая сумма, которая проедалась за день или быстрее (смотря что есть), и в силу этого свойства моментальной её траты подёнщиков тянуло как можно скорее снова попасть на это производство через 12-24-48 часов после отработанной смены. А ведь каждый раз приходилось претерпевать-переживать процедуру отбора мастером - но люди всё равно являлись и являлись на проходную с надеждой, что их хоть в этот раз да возьмут. А ведь бывает ещё такое, что к тебе со стороны мастера будут какие-нибудь нарекания, типа: медленно работаешь, часто куришь, долго обедаешь да многое что ещё, производственное; и ведь вспомнит он при следующем отборе глядя на тебя, как ты зарекомендовал себя в работе в его прошлую смену, и не возьмёт. И в будущем уже не стоит приходить тебе в рабочую смену этого мастера. Так что каждый приходящий потрудиться за спасибо, то есть за 180 р., составлял график работы четырёх посменных мастеров и учитывал его, чтобы зря не приезжать на этот майонез. Со временем и у меня появился такой мастер, который больше не брал меня поработать, зато двое других стали брать меня всегда, четвёртый же то брал, то не брал по причине имевшихся у него других, более любимых, подёнщиков. Некоторые же, попав в числе отобранных поработать и отработав 12-часовую смену, оставались и на следующую! По каким причинам?: И из-за чрезвычайной удалённости предприятия от их дома, и из-за неуверенности, что их отберут в следующий приезд, ну и по причине крайней нужды в 360 рублях. Я ни разу так не оставался и со временем стал приезжать только в рабочие смены тех двух мастеров, которые всегда меня брали. И больше я не нервничал при сканировании мастером народа на проходной, и встретившись с ним глазами слегка улыбался, типа: "Привет! А вот и я!". И так я проработал с августа по начало декабря. Лишь один раз я попадал на котлеты, куда набирались подёнщики на другой проходной. А так мне всё не удавалось там попасть в число избранных счастливчиков, и я перестал пробовать прорваться на котлетное производство, тем более что: на майонез я стал попадать с завидной для других подёнщиков регулярностью, что я объясняю не какой-то своей особой физической выносливостью, а скорее, двумя причинами: я на этой тупой работе всё-таки включал голову, что ускоряло мою работу, а ведь кому-то было б что включать! И второе: я был симпатичен на вид и не вызывал поэтому уныния при взгляде на меня мастера, что психологически подталкивало его выручить именно меня предоставлением работы в его смену. А ведь б'oльшую часть приходящих на проходную в надежде поработать хоть за такие деньги и хоть раз составляли, признаюсь Вам, явные неудачники (Ну скажите, какой нормальный человек, то есть у которого всё в жизни в норме, пойдёт работать на такую подёнщину?), причину неудачи которых можно разгадать в их некрасивых лицах и щуплых фигурах: все они не вышли ни тем, ни другим, как говорится по-народному: ни рожей, ни кожей - и никому они такие, уродившиеся, не нужны: ни противоположному полу (красивым его представителям, ни работодателям. И нет у них, бедняг, и не будет счастья никогда. А ведь потребность любить и быть любимыми есть и у них (но о Любви здесь не буду), и работать они, хилые, хотели бы, да силёнок маловато, что явно не нравится ни одному работодателю, да и просто смотреть на них, таких, неприятно, что отталкивает от них остальных людей, в том числе и работодателей. Эти мои выводы касаются представителей обоих полов. Но более на эту печальную, но объективно реальную, тему не хочу писать. И о работе на майонезе более распространяться не хочу, типа: и так всё должно быть ясно теперь читателю.
После того как в сентябре нашёлся оригинал, пожелавший купить у нас Кристину, а в скором времени нашлась и двухкомнатная квартира для мамы, Полины и Ули в доме напротив Марковского, для меня стало ясно, что я просто обязан найти комнату для себя, что ни в коем случае нельзя мне срывать размен-продажу Кристины своим несогласием взять ни одну из предложенных мне комнат за 9.200, ведь возможно, что это последний наш шанс покинуть-продать Кристину, или же придётся ещё неизвестно сколько ждать. Ведь то, что нашёлся покупатель на Кристину - это чудо, и ждать его повторения - это глупость, или даже безумие. Нельзя сказать, что я много осмотрел комнат, выставленных на продажу за 9.200, ведь по такой цене их было действительно маловато - так уж сложилось в Городе. И все они были с недостатками. Не с одним, так с другим. Поэтому и стоили столько. И хоть сколько-то добавить денег, чтобы комната была получше, мне было н'e откуда. Да и н'e зачем. Вот и октябрь идёт к концу. И для прежних жильцов избранной мамой и Полиной двухкомнатной квартиры нашлось куда деться. Остался я, последний, неопределившийся. И времени у меня для выбора комнаты уже было в обрез: начало ноября, срок истечения нашего договора с агентством, не за горами. И нам известно, что покупатель Кристины не очень расположен ждать лишнее. Время. Ох уж это времечко, как же оно меня поджимало определяться с выбором комнатушки! И тут всплыла одна в самом эпицентре желаемого мной расположения моей будущей комнаты. На тихой улочке всего моего дошкольного детства - на Гражданской (бывшей до революции Мещанской), что рядом с Сенной. И даже моя мама захотела сходить со мной посмотреть эту комнату. Что было редким случаем, всего четвёртым за время моего поиска. Вот мы приехали с ней на метро и вышли на Сенную. Я с мамой на Сенной!
– как в дошкольном детстве с ней на площади Мира (это её советское название) во время хождений по магазинам вокруг. Вот мы идём с ней по переулку Гривцова и после Демидова моста через канал Грибоедова сворачиваем налево - ну прям как в детстве к себе домой! Идём по нашей, левой стороне, нашей улочки. Проходим мимо нашего дома. Бывшего: было-было-было, но прошло. Моё беззаботное дошкольное детство. У меня сердце щемит аж от Сенной, а ступив на Гражданскую я и дышать стал по-другому. Нужный нам дом 14 был перед Столярным переулком. Это же тот переулок, на перекрёстке Мещанской с которым находится дом Родиона Романовича Раскольникова, в бытность которого он был знаменит превышением числа питейных заведений (18) над числом домов (16) в нём! И я какое-то время снова поживу здесь - в самом центре Петербурга Достоевского: между домом Раскольникова и Сенной! Так я думал уже при подходе с мамой к нужной нам квартире 13, вход в которую был по крутейшей лестнице со двора. Поднимаясь, мы с мамой отметили явный минус предстоящей нашему осмотру комнаты - эту лестницу, на которой сам чёрт шею свернёт. Интересующая нас комната оказалась на последнем этаже в четырёхкомнатной коммунальной квартире окнами во двор, в котором кроме клёна под окном осматриваемой нами комнаты росли поодаль каштаны. Эта комната была в конце коридора, в котором все 4 комнаты были по одну сторону. Кухня просторная и у всех четырёх квартиросъёмщиков есть своё место на ней. Потенциальное моё место там такое, что позволит мне кроме кухонного стола поставить и табуретку рядом, и холодильник - это важно при учёте плюсов и минусов комнат в коммуналках. Это мне мама сказала. Также она объяснила, что по обстановке и порядку на кухне, в ванной, туалете, коридоре можно судить о возможных будущих соседях. О соседях: одну комнату занимала студентка Ка-тя, другую старушка-пенсионерка, хозяин третей комнаты, соседней с возможно будущей моей, в ней не проживал. В плюс к осматриваемой комнате было и обстоятельство наличия ключей у жильцов только этой квартиры от двери чердака, где можно было развешивать сушиться постиранное бельё-тряпьё. Во время нашего с мамой осмотра этой комнаты в ней было светло. Телефон в этой коммуналке был. В коридоре. Водогрей в ванной был. Но в данный момент он вышел из строя. А капитальный ремонт в доме времён Раскольникова & Достоевского, естественно, был. Хозяином этой комнаты был очень молодой человек Паша.