И тут я понял...
Шрифт:
— I don't know, mazafaka. I from Russia, buster, and me… and me теперь вообще пофиг. You understand, stupid men? — Равнодушно ругался безумец с дознавателями, когда пришел в себя через нескольких дней полуобморочного состояния. — Say in you i not have, stupid NPC.
Они в течении недели не узнали от ничего нового кроме того, что он владеет несколькими неизвестными языками. Это вызывало беспокойство у тюремщика, так как могло добавить много неприятной работы.
— Эй, хум. Жадога ламень крузак? — Сонно просыпался гном, после того как уходили дознаватели.
—
С вышки хорошо были видны все ближние камеры под ней, но с них тоже в свою очередь хорошо просматривалась вышка. Тюремщик был просто неимоверно рад тому, что безумец не обращал на него ни малейшего внимания.
Вместо этого он надолго замирал на лежанке, сидя в одном положении. Это было неплохое время, но в конце концов он принимался за свое.
— Сонный яд ползет по тонким венам, давит негативный настрой. Пустота, холодные стены. Крутится всё без перерыва мания в моей голове… — Монотонно напевал безумец, шкрябая осколком камня по стенам. — Знаю, время подло выжигает каждый мой осознанный ход. Чувство, что я в самом начале мне покоя не дает…
Так продолжалось из-за дня в день, на протяжении месяца. Дознаватели пытались понять, что он делает, но он молчал и все просто решили, что он окончательно сошел с ума. Даже коротышка смотрел на стену соседа с презрительным взглядом, морщась от звука шкрябания и монотонной речи. Но тюремщик видел, что между кругами, прямыми линиями и другими фигурами есть какая-то неуловимая связь. Этот рисунок, начинаясь от огромного круга на полу в центре комнаты, медленно расползался на стены, цепляясь пустыми линиями к металлическим прутьям на крыше.
Расчертив всю камеру, сумасшедший принялся выдалбливать небольшие желобки по линиям. Он делал это упорно, с перерывом только на короткий сон и обед. Стал выдергивать свои волосы, смачивал их слюной и вкладывал в желоба, заполнял ими некоторые круги и квадраты. Оставшиеся он заполнил соломинками из своей лежанки.
В один из дней безумец наконец обратил внимание на своего тюремщика. Помахал рукой, посмотрев в лицо, широко улыбнулся и показал большой палец на вытянутой руке. Потер в предвкушении ладошки и, стараясь не наступать на свой рисунок, поставил в центр круга свою кружку с водой.
Неожиданно воздух загудел…
— Кажжтаба… — Резко проснулся гном с оторопью, смотря по сторонам.
— Ухаха! Хардкор, эпик хард! — Следом раздался на всю округу радостный голос безумца.
— Я ухожу с этой работы… — Вздохнул обеспокоенный тюремщик, предчувствуя огромные неприятности, которые просто не должны были случиться из-за чьего-то бреда.
Ясное небо над тихим лесом в одночасье разверзлось штормом пылающих молний, трещащим водопадом обрушиваясь на крышу камеры с безумцем. Свет от молний был столь ярок, что ослепил тюремщика. Заставил померкнуть весь мир вокруг него, оставив лишь один уголок пространства, который он видел. И это был льющийся каскад белоснежных сплетённых разрядов, опутавших железные прутья камеры.
В воздухе запахло сильной грозой и жженым металлом, в какой-то момент накалённые до предела прутья стали расплавляться. Но металл не капал на пол, раскаленные капельки роем закружились возле оплывающих прутьев и устремились к линиям, заполняя желоба и устремляясь к центру.
Безумец сидел на корточках на небольшом чистом пространстве рядом с центром происходящего ужаса. Он весь сжался и закрыл ладонями глаза. Он знал, что будет, в отличии от тюремщика, падающего в обморок от непрекращающегося резкого шума и яркого света…
Глава 9. На крыльях звездного ветра
Как же очково! Это просто трындец! Кто мог знать, что мои каракули вызовут конец света! Я будто сразу за ядерной станцией в трансформаторной будке сижу под огромным напряжением. Никогда не слышал, чтобы молнии били в одну точку безостановочно больше пяти минут. Хоть бы в макушку не зарядило…
— Бальшкара! — Злобно ругался за стеной противный гном, перекрывая своим могучим ором разряды молний.
Плевать на него, я только хотел попробовать разогреть воду, следуя своему воспаленному бреду! Здесь нет моей вины, я не знал, что моё незнание магии настолько опасно! Подумаешь попробовал срисовать инопланетные круги на полях на свой манер. Подумаешь наворотил фигни, какая только пришла мне в голову… Да когда-же это кончится! Почему вокруг такой дубак!
Даже дышать страшно… Я думал, что магия в пространстве просто как эфир. Думал, что раз такие идиоты могут ей пользоваться, то и я смогу. Но видимо проводники вроде волос и соломок вообще не подходят, нужны тупые бошки эльфов. У них и встроенные длинные резонаторы есть, а не эти ржавые прутки… И пустота в голове идеальная точка выхода кристаллизации этой гребанной магии. О! Всё стихло…
Я осторожно убрал ладонь с левого глаза и приподнял веко. Ага, видать проводники, наконец все выгорели. Славте, мой великолепный гений…
— А что, миленько. Нужно подпись оставить! Здесь был я! — Устремиться мой взгляд в свободное от решёток небо, которое пронзал блестящий металлический шпиль.
Зауженный и пустой конус, сплетенный из хаотичных проволочек, поднимался метров на пятнадцать. Как это хрень только выросла из моего кружочка. На стенах за место моей схемы линий тоже появилась эта проволочка, запекаясь замкнутым контуром по верху всей каменной кладки моей камеры.
— Да почему так холодно! — Передернуло меня и я начал растирать оголённые плечи. — Итак рубашку не выдали, изверги.
По ощущениям температура с плюс двадцати сменилась на твердую тридцатку с минусом. Ум, зубы сводить начало. А где моя кружечка с кипяточком? На круге ничего не осталось, наоборот, камень под проволочной башней будто огромным шаром смяло.
— А… Мне… Все равно… А я не боюсь… — Дёргано пригибаясь и закрывая голову руками под громким ритмичными раскатами треска сверху, затараторил я, отступая от башни подальше и стараясь не наступать на засветившуюся сеть блестящей проволоки.