И в сотый раз я поднимусь
Шрифт:
– Поможем, что ж не помочь! – пообещали серьезные серенькие тетеньки. – Только дырки надо заделать в потолках, а то опять нападают. Вот заделаете дырочки, позовете нас, мы тут же и поможем.
Ох ты, мать честная! Ничего нельзя было сделать легко и просто! Одно цеплялось за другое. Надо было срочно искать заделывателей дырок. Саша звонила в диспетчерскую. Там объясняли, что надо вызывать бригаду. Саша умоляла срочно вызвать бригаду. У бригады, однако, был свой график, в который дырки в данном подъезде никак не вписывались еще месяца три. Саша горячо обещала невероятную благодарность. Наконец,
– Ну че, закрою вам че надо. Завтра с утра придем и сделаем. Только, хозяйка, сразу скажу: недешево!
Саша была готова на все.
– Сколько? – подобострастно спросила она.
– Три! – веско рубанул спаситель. – Три поллитры!
Поллитры – это была такая валюта в пору тогдашнего полусухого закона. Саше на работе поллитры продавали во всяких праздничных заказах, она их берегла, как золотые слитки.
– Согласна! – обрадовалась Саша.
Утром явились члены бригады. Выглядели они почему-то жалкими, дрожащими и недоверчивыми.
– Хозяйка, покажи поллитры, – просипел пролетарий постарше.
Саша немедленно с готовностью продемонстрировала три прозрачные бутылки с внушительными этикетками, на которых колосилось пшеничное поле, а синее небо с ясным солнышком озаряло вызревающие злаки добрым понимающим светом.
Глаза рабочих прояснились, страждущие руки, дрожа, потянулись к бутылкам с живительной влагой.
– Дай одну авансом, хозяюшка, – облизывая иссохшие губы, взмолился бригадир.
Саша уже было протянула бутылку, но тут из-за ее спины выскочила Элька.
– Только когда все сделаете! – властно объявила дочь, едва вступившая в подростковый возраст, но, как оказалось, лучше матери разбирающаяся в суровой прозе жизни.
Потом дочь строго обратилась к матери:
– Мам, ты хочешь, чтоб они взяли сейчас бутылку и свалили, да? И чтоб мы их больше не увидели?
– Нет, что ты! – сказала Саша с почтительным уважением к неожиданно тонкому психологическому чутью собственного ребенка. – Я хочу, чтоб они скорее заделали проклятые дырки и мы избавились от мышей.
– Тогда запомни! Ничего им не давать, пока все окончательно не сделают, что должны. Показывать бутылку можно, это их взбодрит. Но – не давать!
Саша покорно послушалась.
Все вышло по-дочкиному.
Изможденные иссушающей жаждой рабочие трудились порционно. Каждая порция изнурительного труда длилась примерно 10–15 минут. По окончании очередного вклада нечеловеческих усилий трудящиеся поднимали утомленные головы и тревожно оглядывались. Саша тут же показывала им бутылку. Они пристально внимательно вглядывались в этикетку, в манящую блестящую пробочку, тусклые глаза прояснялись, начинался следующий мучительный трудовой этап.
Все! Дыры были залеплены, замазаны, заглажены, будто и не было их вовсе.
Три поллитры немедленно перекочевали к своим заждавшимся обожателям.
Вызвали мышиных тетенек. Те незамедлительно явились с кучей аккуратных кулечков, в которых, по их словам, находился чудодейственный яд. Разложили кульки куда надо – им виднее. И отбыли, отказавшись от платы – вообще полная фантастика.
– Мы, – говорят, – государственные служащие!
Вот как!
Начался трагический исход мышиного царства. В потаенных уголках, о которых знали только бескорыстные тетеньки-убийцы и сами мыши, находили обнаглевшие незваные гости кулечки с зернышками и угощались ими без опаски. И зря. Яд действовал быстро, и вскоре мышей действительно не осталось. Извели всех.
Хотелось поскорее убраться, уничтожить все следы мышиного нашествия. Чистили, мыли где только можно. Наконец дошла очередь до кладовки с припасами.
Как говорится, женщин и слабонервных просят удалиться! Удаляйтесь скорее, потому что сейчас предстоит узнать жуткую правду!
Никаких стратегических припасов в кладовке не было! То есть – коробки стояли. А в больших коробках – маленькие коробки. Но – пустые. Все пожрали проклятые мыши! То-то им так хорошо и вольготно жилось!
То есть получился такой круговорот дерьма в природе: Саша каждую минутку своего свободного от зарабатывания детям на хлеб насущный времени тратила на то, чтобы прокормить тучное стадо мышей!
Она даже не расстроилась. Единожды и навсегда поняла одну очень важную вещь: в Евангелии есть предупреждения на все случаи жизни, просто имеет смысл хотя бы один раз внимательно прочитать и довериться.
Вот, смотрите:
«Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут,
но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут,
ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»
«Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?»
Господь улыбался с небес своим неразумным чадам.
Урок был усвоен.
Больше они никогда никакими накоплениями не занимались, ни съестными, ни вещевыми, ни денежными.
7. Срам (93-й год)
Вы когда-нибудь просыпались ранним осенним утром от мощного артобстрела? Взаправдашнего, не киношного? Причем в своем родном городе, в своем родном доме, в окружении всего годами сложившегося и привычного? Если да, вам будет легко понять, какие чувства при этом обуревают проснувшихся от грохота пушек домочадцев.
Если нет, то лучше не надо. Этот опыт – лишний, поверьте.
И тот, кто велит устроить подобное светопреставление в столице вверенного ему государства, не сильно мудрый человек.
Что-то с ним не то.
Может, была прежде у него какая-то психическая травма. Понравилось когда-то выступать с танка. Полюбилось видеть, как одобрительно при виде его колышутся народные массы.
Эх, кто знает, что кому и когда понравится. Чужая душа потемки.
Славная осень выдалась в 93-м году! Ясная, тихая, солнечная. Не осень, а подарок свыше. Лето словно бы и не кончалось, только поменяло свои ярко-зеленые одежды на красно-золотые, но не лишило ни тепла, ни света, ни даже легкого беззаботного настроения.