И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
Крутов скептически поджал губы.
— Политика — дело грязное. Неужели в ваших рядах наблюдаются честные политики?
— По большому счету ты прав. Еще Конфуций сказал: честные речи и любезный вид редко сочетаются в людях. И все же среди кавалеров Ордена чести есть и политики.
— Кто же, если не секрет?
— Моисеев Сергей Евгеньевич, например, Лебедев Александр Иванович, ряд политиков помоложе.
— Ну, хорошо, допустим. Но я так и не разобрался, каких целей добивается ваш Орден, чем занимается.
— Высшая цель Ордена — влияние на судьбу страны, на выбор
— Ни больше, ни меньше, — с иронией поднял бровь Крутов. — Сам-то ты веришь в достижение столь значимых целей? К слову, как ты представляешь себе «споспешествование росту духовного потенциала»?
— Выход один, — Ираклий вдруг погрустнел, — создание воспитательно-этических систем. Этот путь очень долог и труден, но он единственно правильный. И мы — в самом начале пути. Мы создаем детские сады, гимназии, школы, клубы по интересам, спортивные базы, работаем с право-охранительными органами, военкоматами и армией, отдача слабая, но она есть.
Крутов сделал вид, что переваривает информацию. Впечатление, сложившееся у него от всей беседы с Ираклием Кирилловичем, что Орден чести — лишь «крыша» какой-то «новомасонской ложи», укрепилось окончательно. Уж больно эрудированным был этот бывший полковник, ставший магистром районного Ордена, слишком свободно он оперировал понятиями психологического программирования и чересчур профессионально владел рукопашным боем. Вслух же Егор сказал:
— Как ты думаешь, спать можно спокойно или лучше по очереди подежурить?
Ираклий оглянулся на примолкшую в углу четверку уголовников, подумал и решил:
— Лучше подежурить.
МОСКВА
ДЖЕХАНГИР
Дубневич позвонил в семь утра, когда Мстислав Калинович принимал душ в своей роскошной ванной с гидромассажем. Ванна была подстать роскошной шестикомнатной квартире, расположенной на Новой Басманной, напротив церкви святых Петра и Павла, но Мстислав Калинович Джехангир, официально — владелец мощного рекламного агентства «Премьер-WW», жил в ней один. Менее известно было другое занятие Джехангира — патронаж российских спортивных баз, в том числе — школ восточных и славянских единоборств. И совсем неизвестной, причем не только широкой общественности, но и спецслужбам, оставалась миссия Мстислава Калиновича на поприще создания и руководства Российским Легионом, а также его деятельность в качестве начальника службы безопасности секретного третьего отделения ФУМБЭП — Федерального управления медикобиологических и экстремальных проблем. Когда-то и сам Джехангир занимался боевыми искусствами, завоевал звание мэйдзина — мастера, достигшего совершенства, стал победитетелем двух финальных Боев без правил, создал свою школу в Брянске и три года учил детей и юношей искусству кунгфу (тогда это называлось «каратэ»). Однако в начале девяностых годов на него вышли наниматели РВС, предложили применить его знания и опыт несколько в иной области, и Мстислав Калинович согласился.
Через семь лет он стал генералом и командующим Российским Легионом, о создании которого не знал даже президент страны.
— Появились кое-какие проблемы, — сказал Дубневич. — Я могу говорить?
Джехангир с трубкой в руке вылез из ванной, вытираясь на ходу полотенцем, бросил взгляд на телефон в гостиной, на зализанном корпусе которого горел зеленый зрачок — сигнал включенного скремблера.
— Говори.
— Нами заинтересовалась военная контрразведка. Их агент прибыл в Брянск.
— Точнее.
— Пока неизвестно, кто он и какой легендой прикрыт, но мы работаем.
Джехангир вытер полотенцем лицо и шею, поддерживая плечом трубку возле уха. Полковник Дубневич был заместителем начальника штаба округа и начальником охраны военных объектов в Брянской губернии, а также командиром одной из бригад Российского легиона. Кроме того он лично курировал работу «Объекта No2» на территории Жуковского района, и если он поднимал тревогу, к этому стоило прислушаться.
— Что еще?
— Меня беспокоит психическое состояние команды, охраняющей «Объект No2». По-моему, у охранников начались необратимые изменения в психике, они превращаются в дебилов. Я только что узнал о создании ими мотобанды, которая в свободное от службы время гоняет по дорогам области, нападает на автолюбителей и жителей деревень.
— Ты в своем уме?! — тихо спросил Мстислав Калинович.
— Я-то в своем, — угрюмо ответил Дубневич, — а коекто нет. Я еще полгода назад возражал против испытаний «ЗГ» на охранниках…
— Короче, — перебил полковника Джехангир. — Твои предложения?
— Срочно заменить охрану, послать в район команду «зачистки». Если только уже не поздно.
— Что ты имеешь в виду?
— Эти идиоты налетели на деревню Ковали всего в шести километрах от нашего объекта, напоролись на негосударственную контору «Час», на так называемых «дорожных мстителей»…
От щек Джехангира отлила кровь.
— И ты ничего не предпринял?!
— Предпринял, как только узнал. «Мстителей» мы возьмем, лишь бы не возникло резонанса. Кстати, вам фамилия Крутов ни о чем не говорит?
— Крутов? — Мстислав Калинович не сразу вспомнил бывшего своего ученика.
— Да, я знаю одного, если только этот тот Крутов. Егор?
— Так точно. Так вот он — полковник ФСБ, правда, в отставке, и по его словам приехал к родственникам на побывку. Однако приехал он именно в тот момент, когда произошли те самые события. Вы его хорошо знаете?
— Я его не видел больше пятнадцати лет.
— Это может быть простым совпадением — его появление и участие в драке?
— Не знаю. Проверь. Понаблюдай за ним.
— Его взяли люди Казановы… э-э, капитана Казанова, начальника Жуковской милиции, по обвинению в убийстве военнослужащего, и сейчас он сидит в камере Жуковского СИЗО. Сватов подсуетился.
Мстислав Калинович крякнул. Майор Сватов был начальником охраны «Объекта No2», жестким и умным, но излишне самостоятельным и грубым. Это он предложил зомбировать охранников объекта «с целью усиления ответственности каждого за порученное дело», а директор Проекта, начальник «Объекта No2», пошел ему навстречу. Что с него взять, для него это был лишь дополнительный материал для испытаний «ЗГ»…