И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
— Берем! — сказал Гитарист, опуская бинокль. — Вариант «мудаки», Стрелять только если они начнут сопротивляться.
— А если не начнут? — осведомился Лева Пинкисевич, правая рука Фоменко.
— Связать, камни к ногам и утопить.
— А не лучше ли подержать пару дней и отпустить? Не зря братва болтает о команде «мочил»…
— Утопить, я сказал!
— Понял.
Бандиты переоделись по варианту «мудаки» в милицейскую форму, — причем Гитарист напялил мундир полковника, нравились ему погоны со множеством больших звезд, — установили на крышх «мерсов» и «джипов» мигалки и, включив
Водители, держа в руках бутерброды с колбасой и сыром, кружки с горячим чаем, с любопытством смотрели на «спецназ», не ожидая с виду никакого подвоха, не сделав ни одной попытки сопротивления, даже когда из окруживших стоянку «крутых» машин выскочили «милиционеры» и одетые в штатское мужики зверского вида, направив на них стволы пистолетов и помповых ружей.
— Связать! — коротко распорядился «полковник милиции», руководивший «спецназом», мельком глянув на водителей, и направился к фургонам.
— Эй, начальник, — окликнул его один из шоферов, — а я ведь тебя знаю.
«Полковник» резко остановился, споткнувшись на полшаге, повернулся всем корпусом к водителям, и ему очень не понравились взгляды молодых мужчин, какие-то слишком уверенные, презрительно-угрюмые, без капли страха или недоумения. А особенно не понравились глаза окликнувшего, дерзконасмешливые, умные, с искрой силы и угрозы.
— Не помнишь меня? — продолжал водитель. — Год назад мы с братом проезжали Калугу, я вышел купить сигарет, а твои шестерки в это время напали на брата, вышвырнули из машины, — шикарный такой джип был, «лэнд круизер», — а когда брат кинулся на них, кто-то выстрелил ему в живот. Ты же сидел в «тойоте», сзади, наблюдал. Я тебя тогда неплохо разглядел, да и ты меня наверное не забыл, Петр Петрович Фоменко… Гитарист. Ну, вспомнил? Вот мы и встретились наконец.
— Убрать! — махнул рукой внезапно вспотевший «полковник», отступая на шаг, и в тот же момент началось то, что не могло ему присниться даже в страшном сне.
Задние дверцы фургонов вдруг распахнулись, и на землю посыпались люди в пятнистых комбинезонах с пистолетами-пулеметами в руках. Раздались выстрелы
— это спец-назовцы в комбинезонах утихомиривали наиболее прытких бандитов, начавших было сопротивление. Тот, кто узнал Гитариста и заговорил с ним, тоже не стал дожидаться, пока его кто-нибудь не подстрелит, и начал действовать, на доли секунды опередив главаря банды.
Он прыгнул к нему с расстояния в пять метров, ногой отбил руку с писолетом в сторону, нанес еще один удар по руке локтем вниз, обнаруживая прекрасное знание приемов рукопашного боя, и тут же воткнул указательный палец в глаз Гитаристу. С воплем тот схватился за глаз, упал на колени и уже не увидел последнего удара: водитель ребром ладони сломал ему шейные позвонки.
Троих бандитов, успевших воспользоваться оружием, убили сразу, остальных спецназовцы повалили на землю, ломая им в ходе драки пальцы, руки, ребра, выбивая зубы, нанося удары, травмирующие внутренние органы, от которых они теряли сознание либо испытывали сильнейшую боль. Затем всех бандитов выстроили в лесу на поляне, недалеко от стоянки грузовиков, но так, чтобы их не было видно со стороны шоссе. Принесли и свалили в кучу убитых, в том числе главаря банды с вытекшим глазом. Командовал подразделением спецназа (так думали бандиты — что это спецназ), — всего их вместе с «водителями-дальнобойщиками» набралось девять человек, — тот самый светловолосый шофер с дерзковеселыми глазами, среднего роста, но жилистый и сильный, который узнал в «полковнике милиции» Гитариста.
Бандитов же набралось пятнадцать человек, не считая убитых. Затравленно озираясь, они глядели на молчаливых парней в пятнистом, переминались с ноги на ногу, все еще ошеломленные случившимся, и боялись даже стонать.
— Кто не убивал никого — шаг вперед! — приказал командир спецназовцев, оглядывая шеренгу.
Бандиты стали переглядываться, мяться, потом из шеренги вышел бледный худосочный мужик средних лет в ветровке и кедах, со сломанной рукой, которую он бережно прижимал к животу, заискивающе улыбнулся.
— Я не убивал, я только на стреме, что приказывали, меня даже никогда не брали, а винтарь я просто носил, как и все, у кого хошь спросите, я Шестопал, а этих…
— Стоп!
Мужик затих, бледнея еще больше.
— Кто еще?
Вперед выступил «разведчик» банды Санта-Клаус. Ему тоже досталось — за то, что пытался сбежать, и круглое благообразное лицо его украшал красивый кровоподтек в форме полумесяца над верхней губой.
— Ну, я…
— Еще?
Шеренга молчала.
Водитель усмехнулся, глядя, как многих бандитов колотит дрожь.
— Что, сердешные, мандражируете? Страшно? Жить охота? А когда вы ни в чем не повинных людей резали, вешали, душили и топили, не страшно было?!
Все, отгуляли! А теперь колитесь, кто сколько душ загубил, может, кого и помилую.
— Панкрат, — понизив голос, сказал один из парней в комбинезоне, подходя к светловолосому, — там твой дружок приехал. Пропустить?
— Приведи сюда, — кивнул водитель, — пусть посмотрит на ублюдков. — Повысил голос:
— Ну, облегчайте душу! Начнем слева направо, но не с тебя.
— Палец Панкрата уперся в грудь Левы Пинкисевича. — Ты амнистии не подлежишь.
Ударил негромкий выстрел, во лбу помощника Гитариста появилась дырочка, ного его подкосились и он упал навзничь. Бандиты шарахнулись в разные стороны, но остановились, услышав четкую команду:
— Стоять, уроды!
К светловолосому в сопровождении спецназовца подошел немолодой мужчина в кожаной куртке, несмотря на летнюю жару, с изможденным болезненным лицом.
— Кончай самодеятельность, Панкрат Кондратьевич, — глухо проговорил он. — Отпусти их, ты не судья и не палач. Пусть идут. Банды считай уже нет…
— Не мешай, Сергеич, — твердо сказал водитель. — Они убили не только моего брата, на их кровавом счету более двадцати человек, ты же знаешь. На каждом кровь и пытки… Стой и смотри, если хочешь, но молчи. Сегодня будет по-моему. Лева не пожалел двенадцатилетнего пацана, ехавшего в кабине «жигуленка» с отцом, а сам Гитарист убил семерых, в том числе двух женщин. Остальные мучили отцов и братьев моих ребят… стой и молчи!
Панкрат отошел от пожилого мужчины в куртке, ткнул пальцем в толстого, как боров (у него и кличка была — Боров) бандита: