И всем мои девять хвостов
Шрифт:
– Денег на учебу? – Кислицкая подняла глаза. Ах, Леська, ах, медведица! Проболталась Тян Ши, пока Саша уходила в зал! Старик смотрел на девушку, сощурившись, плохо пряча улыбку в бороде и кивал…Даже не улыбку, а улыбочку. И нехорошие мысли зашевелились в девушки. Зачем она заговорила про деньги? Вот ведь, ляпнула, не подумав, а ведь это высказывание можно толковать так двояко, так двусмысленно, так неприлично, что… «Ой, всё!»
Саша попятилась к выходу: шаг, еще шаг и наткнулась спиной на каменного льва! Он преграждал ей путь и глаза статуи ничего не выражали. Только Саша поклясться была готова, что стоял этот истукан совсем в другом месте. Тян Ши достал из стола сигарету и закурил, наблюдая за реакцией
– Это вам Леся рассказала? – тянула время Кислицкая, а сама сделала маленький шаг в сторону. – Да, я хотела бы поехать на стажировку в Китай от своего университета, но финансово затруднительно это. – Еще шажочек в сторону. Краем глаза Девушка следила за львом. Ничего не происходило.
– Я имел в виду взгляд в себя, уверенность в собственном избранном пути, раскрытие собственной сущности, – вещал босс, пуская колечки дыма. – Но деньги – тоже хорошо. Так наш разговор станет конкретным и быстрым. Я тебе – деньги, а ты сделаешь мою жизнь более радостной.
Сказать, что отвисла челюсть – ничего не сказать! Харасмент в суши- баре? Студентка и старикан? Тут даже Саше смешно стало, не страшно, смешно и, тряхнув хвостом, она засмеялась открыто. Ласкающее движение волос на девичьей шее – как это все же вдохновляет сегодня! Но тут же осеклась Кислицкая, когда увидела, как беззвучно сделал шаг ей за спину вырезанный из мрамора лев, отрезая путь к отступлению. Вот тут уж пришла очередь старикашке посмеяться над дерзкой девчонкой.
– Тихо, тихо, – произнес Тян Ши, зверь покорно принял первоначальную позу да еще и у стены, как положено статуе. Саша, однако, сама чуть не села на красный пол комнаты. – Поосторожнее там, – то ли ей, то ли статуе добавил старик. – Непочтительно смеяться над старшими, не дослушав к тому же.
Тян Ши развернул к девушке простую белую цифровую фоторамку. Оттуда взглянула она сама, собственной персоной, но – в чужой одежде! И что самое странное – в мужской! Стриженные волосы модной рваной линией, длинные для парня, если только он не анимешник, золотая серьга в ухе, яркая кожаная жилетка на голое тело – определенно это не Кислицкая, у нее и вещей-то таких отродясь не было, не говоря уж о золотых серьгах, в непроколотых, кстати, ушах.
Но лицо – ее лицо!
Босс перелистнул изображение и паренек с девичьим лицом, тоже щуплый, как Саша, изображает воина у-шу. Еще щелчок пальцем по кнопке – и он на большом вокзале, с чемоданом, машет рукой, улыбаясь. Еще щелчок – он в мантии студента со стопкой учебников в руках. Еще клик – и сэлфочка с какой-то азиатской раскрепощенной девицей на фоне ночной панорамы города. Клик – и снова Сашино лицо крупным планом (жуткое это ощущение видеть себя там, где тебя точно не было никогда), а на заднем плане знакомые до боли иероглифы на портике здания: «Северный лесной институт».
– Это мой сын, – просто сказал начальник. Не оправившаяся от многочисленных шоковых ударов сегодняшнего дня Александра смотрела на фотографию и просто слушала начальника. – Он учится в том же университете, куда ты собиралась поехать. Точнее – числится. Недавно я получил письмо и очень расстроился. Сын огорчает меня результатами учебы и поведением, а также разоряет. Если он не сдаст экзамены, то все те деньги, которые были истрачены на учебу, окажутся просто потрачены зря. Его выгонят с позором. Мой сын, мое вложение в будущее, не оправдывает надежд, покрывает голову родителей пеплом позора…
«Вот если он сейчас встанет из-за стола и окажется в одеждах даоса, я точно буду знать, что сошла с ума», – решила для себя Саша и на всякий случай слегка кивала в такт словам начальника. Щекотка не давала ей потерять ощущение реальности.
– Ты похожа на моего сына как две капли воды, как тут говорят. – Ни белых одежд даоса, ни оранжевой рясы буддиста на Тян Ши не появлялось. – Я оплачу тебе дорогу, а ты сдай экзамены за моего сына. Это честная сделка. Ты справишься, потому что я наводил справки о твоей учебе.
Сумасшедший день, сумасшедший старик, сумасшедшее предложение, сумасшедшее всё! Бедная нескладная маленькая девочка, забитая жизнью, сидевшая внутри Саши Кислицкой, сейчас разревется – еще чуть-чуть в том же духе и у реальной Кислицой затрясутся руки, польются слезы, как в детстве. Голова уже начинала кружиться. Жизнь вокруг сегодня не поддавалась осмыслению. Нужно срочно увидеть что-то обыкновенное, чтобы привычный мир остался привычным, зацепиться за простое, как за якорь, чтоб не унесло в туманную даль, полную, быть может, чудовищ…
И Саша резко обернулась – каменный истукан должен стоять у двери. Стоит? Да, стоит. Отлично!
– Я должна подумать, потому что, потому что, – с каждым словом девушка делала шаг назад, как в старых комедиях, где все и так понятно, но все делают вид, что не замечают, как герой технично сваливает. – Потому что предложение странное. И рискованное, и незаконное.
– И хорошо оплачиваемое, – улыбнулся старик, докуривая свою сигарету. – Подумай, конечно. Но недолго.
Он легко шевельнул пальцем и каменный лев повернул голову к девушке, уже добравшейся до выхода. Конечно, ее ветром сдуло тут же. А Тян Ши смеялся в усы и в свою дивную трехипостасную бороду. Саша чувствовала это спиной.
«Я соберусь и уеду к маме, в деревню, на каникулы! У меня сданная сессия и каникулы. Мне нужны каникулы – я схожу с ума от перенапряжения! Хрен с ним, с заграничным университетом! Будет еще стажировка когда-нибудь. Я просто переработала и уеду к маме в деревню на лето!» – твердила она себе, пока петляла коридорами из кабинета Тян Ши к служебному выходу.
Темный коридор, заваленный, чем попало, боковые входы – бухгалтерия, склад, кухня, подсобка, санузел, еще что-то – идти три минуты, бежать – две. В хорошие дни Саша с закрытыми глазами могла пройти по нему на спор, не задев, ни одной торчащей в проходе вещи, да еще и с сетом суши в руках. Сегодня он вытянулся в какой-то удушливый тесный тоннель с мерцающим светом, и был ли в конце этого тоннеля выход, свет или хотя бы поезд, девушка не представляла. Зато живая голова каменного льва торчала из незакрытого дверного проема кабинета Тян Ши вполне реально. Торчала и пялилась на Сашу. Что-то лезло под ноги, запиная, и ручки дверей, словно сучья в лесу, норовили ухватить за одежду. Долго, как долго бежать к выходу!
Саша зажала рот, чтоб не взвизгивать, когда распахивалась то одна, то другая дверь сбоку, а потом ощутила, что пол уже начал раскачиваться под ее ногами, а коридор – извиваться. Тут никогда не было поворотов, а сейчас вдруг вылез острый угол! Да и он – движется! И в него-то девушка и врубилась, только и успев выставить вперед руки. И снова взмах своего собственного хвоста кольнул в шею и успокоил и тут же звон разбитого стекла привел в чувства окончательно: «Да это ж просто шкаф новый! – поняла для себя Саша. – Неудачно выставленный в коридор шкаф! Для бухгалтерии! Блин! У меня паническая атака! А потом если расскажу о своей панике когда-нибудь хоть кому-нибудь, то добавлю: «Вот как важна для девушки правильная прическа!» И она с улыбкой провела по собственным волосам и с удовольствием намотала прядь на палец. Вот оно, реальное, обыкновенное, настоящее. Я, я сама, мое, то, что не подводит и не кажется. И она огляделась в поисках чего-то, что разбилось. Прямо под ногами лежали два блюдца. А в проеме кабинета стоял Тян Ши и держал в руках чайную пару. Странно так держал, зажав посуду между ладонями.