И. о. поместного чародея
Шрифт:
— Должно быть, маги свято чтят традиции предков… далекихпредков.
— Проверенная веками мудрость, — с готовностью согласилась я. — Я пошла за лопатой!
Торопливо хлебая суп на кухне, я прикидывала, сколько взять с собой вещей, чтоб не вызвать подозрений, — больше подходящих случаев выбраться из дому могло и не представиться, и было крайне глупо упустить его из-за собственной жадности. Можно было обойтись и без шишечек с кроватной спинки.
— Вот лопата, госпожа Каррен! — перебил ход моих мыслей Констан,
— Мы идем? — поперхнулась я. — Иду я одна! Ты остаешься на хозяйстве, варишь каши и ублажаешь секретаря господина Теннонта всяческой сдобой.
Однако по лицу Констана было ясно, что любые доводы бессильны, если речь идет о борьбе с волкодлаком. Тем более если учитывать, что эта битва, в отличие от предыдущей, будет проходить при свете дня и самым трудным в этом деле будет раздобыть какую-нибудь клячу для опознания нужной могилы.
«Ладно, — подумала я, смирившись. — Зайдем в лес — и я его оглушу лопатой. Недалеко от города его съесть не должны, хотя времени у меня будет тогда в обрез… Может, все-таки подальше его завести?..»
Решая в уме эту сложнейшую проблему (которую многие бы назвали морально-этической, но, положа руку на сердце, для меня это был вопрос чистейшей целесообразности), я вышла за ворота в сопровождении ученика. Лопату у Констана я сразу же отобрала, даже не пытаясь придумать убедительную причину. Полупустая сумка печально болталась на моем плече. По здравом рассуждении, пришлось оставить почти все, но особого выбора у меня не было. Оставалось только возблагодарить богов за то, что Теннонт поверил мне и отпустил. Тут стоило бежать и в исподнем, а не то что с лопатой и идиотом-помощником. В конце концов, стояла теплая погода, разгар лета, и сыроежки уродились на славу.
Мы практически дошли до леса, когда до моих ушей донесся дробный цокот копыт. Я сжала в руках лопату, почему-то сразу догадавшись, кто сейчас нас догоняет. Моя надежда на спасение снова забилась в агонии. Заболело ухо.
— О, господин Виро! — радостно воскликнул Констан, обернувшись на звук.
Я справилась с желанием упасть в дорожную пыль и грызть черенок лопаты, изрыгая проклятия, пока подо мной не разверзнется бездна Lohhar'ag и не поглотит меня, ибо даже в Lohhar'ag мне бы было спокойнее, нежели в Эсворде. Но зубы у меня отчетливо скрежетнули.
— Хорошо-то как, и лошадку не придется искать, — между тем радовался Констан, вызывая у меня желание таки оглушить его лопатой, пусть даже в сложившихся обстоятельствах это и не принесло бы мне никакой пользы.
Между тем изрядно вспотевший Виро поравнялся с нами. Его лошадь злобно фыркала и косилась на меня, явно чуя, что я далеко не дружественно отношусь к ее хозяину.
— Господин Теннонт решил, что нельзя отпускать вас на столь опасное дело одну… то есть вдвоем, — сообщил он нам, при этом даже не пытаясь притвориться, что согласен с господином Теннонтом в этом вопросе.
— О да, — выдавила я. — Ваше присутствие определенно внушает уверенность в исходе предприятия.
И мы двинулись дальше, думая каждый о своем.
Виро достал из сумки очередной пирожок, явно не желая терять впустую ни секунды своего существования. Констан мечтательно таращился в небо. Его руки время от времени дергались — мой ученик явно грезил, как будет душить волкодлака на глазах у толпы потрясенных зрителей. Я размышляла над тем, что мы будем делать, когда доберемся до Косых Воротищ, и все больше впадала в уныние. Вариант с вождением коня меж могил был хорош всем, кроме того обстоятельства, что я не рассчитывала на его воплощение в жизнь.
Должно быть, мы были идеальной командой для уничтожения чудовищ.
ГЛАВА 19,
в которой рассказывается, как скрашивает путь веселая компания и дружеский разговор.
Редкий случай для Эпфельредда — солнечная погода стояла вот уж который день подряд. Теплые лучи солнца грели спину, так что даже ушибы и ссадины на ней болели меньше, а хвоя и мелкие веточки под ногами сухо потрескивали. Уже знакомая мне дорога к Косым Воротищам была иссечена золотыми полосами, над которыми дрожало зыбкое марево, пахнущее сосновой смолой.
Виро, немилосердно потеющий в своем щегольском наряде, злобно косился на нас с Констаном, босоногих и обряженных в полотняные рубахи и штаны, зияющие как раз таким количеством прорех, которое обеспечивает прекрасную вентиляцию в погожий летний денек. Я, в свою очередь, с ненавистью слушала методичное чавканье, доносящееся с его стороны, потому что пирожков этот прислужник зла захватил с собой несоразмерное количество. Даже если бы мне предоставили возможность готовиться к бегству на протяжении трех дней, дали бы лошадь и пару вместительных торб, я бы постеснялась захватить с собой столько съестного. Но у злодеев и заговорщиков была, по всей видимости, какая-то иная логика, заставляющая их надевать в жаркий летний день черные бархатные камзолы, шитые серебром, и непрерывно пожирать скудные продовольственные запасы ни в чем не повинных людей.
Однако строить планы своего спасения, основываясь на том, что вражина подавится очередным кренделем и избавит меня от своего присутствия, было нельзя. Цепь несчастных случайностей, имеющих цель загнать меня в могилу прежде положенного времени, научила меня со смирением относиться к провалу моего очередного гениального плана. Надо было всего лишь придумать что-то новое, чем я и занималась, разглядывая свою тень под ногами, очертаниями напоминающую поганку — проклятые волосы снова отросли и топорщились над тощим телом, как воронье гнездо.
Если бы дело происходило в моих родных краях, где мне была знакома каждая кочка, я бы завела прожорливого секретаря в какую-нибудь топь и бросила бы, предварительно проследив, чтоб его затянуло в трясину как минимум по шею. Но здешнюю местность я толком не изучила, поэтому оставался только один вариант действий: надо было попробовать подружиться с Виро.
Это представлялось не столь уж невыполнимым делом, ради которого я была готова пожертвовать всеми своими запасами варенья и прочими милыми его желудку продуктами.