Иакова Я возлюбил
Шрифт:
— Тетушка Брэкстон! — позвала я, перекрывая кошачьи вопли из-за двери. Кота я отпустить боялась, так что стояла на разваленном крыльце и голосила:
— Тетушка! Я вам кота принесла!
Изнутри мне ответили кошки; людских голосов не было. Я крикнула снова. Старуха не отвечала. Я решила сунуть кота через дырку в ставне и пошла к окну. Дыра была немалая, протолкнуть можно. Когда кот прополз до половины, я заглянула внутрь и увидела на полу что-то темное. На нем сидели кошки, они же ходили вокруг, и я не сразу поняла, что это — человеческое тело. Когда же поняла, испугалась.
— Тетушка Брэкстон! — выговорила я. — Лежит на полу, а по ней кошки ползают.
— Тише, тише, — сказал Капитан. Я постаралась отдышаться и все повторить, но на третьем же слове он, проскочив мимо меня, понесся к тому домику. Мы с Криком бежали за ним. Нам было очень страшно, но мы не отставали. Что бы ни случилось, мы хотели быть с ним — и друг с другом. Капитан распахнул дверь. Домов у нас не запирали, у многих и замков не было. Мы вошли втроем, не обращая на запах внимания. Капитан опустился на колени у тела, распугивая кошек.
Мы с Криком маячили сзади, тяжело дыша и глядя на все это со страхом.
— Жива, — сказал он. — Крик, беги к доктору. Когда придет паром, Билли отвезет ее в больницу.
У меня отлегло от сердца. Мертвых я видела, на острове без этого не обойдешься. Но я их не находила, не натыкалась на них первой. Все-таки так страшнее.
— И ты тут не стой, Сара Луиза, — сказал Капитан. — Пойди, найди кого-нибудь, чтоб мы ее перенесли.
Я понеслась исполнять приказание. Только позже я поняла, что он назвал меня полным именем. Никто ко мне так не обращался, даже мама, а он взял — и сказал. Удивительно, как это много для меня значило.
Я вытащила папу и еще двух мужчин из крабьих домиков, и мы побежали обратно. Капитан нашел раскладушку, они с папой осторожно перевернули тетушку и положили на матрасик. Капитан укрыл ее простыней. Мне полегчало, а то худые ноги как-то неприлично торчали из-под линялого платья. Потом четверо мужчин кое-как подняли самодельные носилки. Пока они возились, тетушка застонала, как будто ее потревожили, когда она видит страшный сон.
— Все в порядке, Труди, это я, Хайрем, — говорил Капитан. — Я тебя не оставлю.
Папа и другие двое мужчин странно переглянулись, но ничего не сказали. Им надо было доставить ее в больницу.
Глава 9
Убедило нас слово «Труди». Раз он его знает, значит, он — Хайрем Уоллес. Капитан так и не ходил встречать паром, и не крутился вечером у кабачка, где хвастались успехами, и не бывал в церкви. Однако несмотря на все эти промахи его приняли, сочли своим, просто потому, что он назвал тетушку «Труди», а ее так не называли с молодых лет.
Наша с Криком жизнь странно изменилась. Капитан решил, что пока тетушка в больнице, мы должны привести в порядок ее жилье. Я неубедительно говорила, что мы не имеем права без разрешения, методисты были очень строги, когда речь
— Может, Труди больше понравится, если они будут тут копаться?
— Нет, тогда уж лучше никто.
Капитан печально признал, что я права, а когда встал вопрос о «добрых делах», тут уж я признала его правоту. Как-никак, меньшее из зол.
Самое трудное, конечно, были кошки. Пока они там, дом нельзя было привести в мало-мальски пристойное состояние.
— Нет, как она их кормила? — удивлялась я. Мне всегда казалось, что она еще бедней, чем семья Крика.
— Плохо кормила, — сказал Капитан, — очень они тощие.
— Кошку прокормить дорого, — возразила я, пытаясь припомнить, не покупала ли им тетушка рыбу у местных рыбаков. Другие давали бы объедки, но у других — семьи людские, а не кошачьи.
— Вообще-то у Труди должно быть побольше денег, чем у многих тут, на острове, — сказал Капитан.
Даже Крик удивился.
— Ну, что вы! — сказал он.
Оба мы знали, что она получала помощь от женского общества на День Благодарения и на Рождество. Даже у Крика до этого не опускались.
— Когда умер ее отец, я был здесь, — сказал Капитан так доверительно, словно только с нами делился такими простыми сведениями. — Старый Брэкстон был человек богатый, но этим не хвастался. После его смерти жена и дочь очень скудно жили. Труди нашла деньги, когда уже все умерли, и немного от этого сдвинулась. Побежала к моей матери, та приняла ее как родную. Бедная мама, — он покачал головой, — все надеялась, что я женюсь на Труди. Ну, в общем, мы ей посоветовали положить деньги в банк, но она вряд ли положила. Что она понимала в таких делах? Наверное, то, что осталось, где-нибудь припрятано, если чертовы кошки не сжевали.
— Может быть, она все истратила? — предположила я. — Много лет прошло.
— Да, может быть. Но и денег было много, — он взглянул на нас и заговорил по-другому. — Вот что, вы молчите. Если б она хотела, она бы сама сказала. Даже я, наверное, не должен знать. Даже мама, и та.
Мы важно кивнули. Настоящая тайна лучше притворства.
Но что делать с кошками? Мы с Криком уселись у Капитана в чистой гостиной с хорошей мебелью. Мне он налил чаю, Крику — своей драгоценной сгущенки с водой, а потом, как можно мягче, изложил свой замысел.
— С этими кошками, — сказал он, — надо поступить по-человечески.
То ли я была туповата, то ли он выражался слишком тонко, но я понимающе кивала, пока вдруг до меня не дошло.
— Вы хотите их застрелить?
— Нет. Это трудно сделать. Потом, шуму много, соседи сбегутся. Самый лучший способ…
— Убить их? Всех убить?
— Они дохнут с голоду, Сара Луиза. Скоро некому будет кормить их.
— Я буду за ними присматривать, — сердито сказала я. — Буду кормить, пока тетушка не вернется.