Идальго
Шрифт:
Оказалось, что рыбка на самом деле неплоха, я ее поджарил на оливковом масле (другого на камбузе не было), посолил-поперчил — и получилось очень даже съедобно. Правда, даже втроем получилось съесть от силы килограмма три этой рыбешки, а всего (без головы и хвоста, и уже без съеденной части) рыбка потянула на семьдесят килограмм! Впрочем, в холодильнике (куда я запихал килограмм десять) и в морозилке рыбина долго нас без еды не оставит. А вот насколько долго — я еще не знал, так как прочитать, как «неисправность» исправить, еще не успел. А когда прочитал…
Выяснилось, что парус поправить несложно, вот только подразумевалось, что для такой работенки требуются три человека. Однако жить захочешь — еще не так раскорячишься: безрукий помочь, конечно, вообще ничем не мог, а вот с безногим мы вдвоем за два дня справились. Я просто
А я решил уточнить у компа, куда же нас занесло. И оказалось, что эта зараза со всеми своими датчиками даже в волнующемся море сумела определить истинный полдень с точностью буквально до нескольких секунд, по высоте солнца в этот полдень вычислила дату (день, не год все же) и после этого при чистом небе днем могла выдавать текущие координаты с точностью до полукилометра! Хвала мексиканским программистам (или кто там еще был, но уж точно не индусы)! А вот мне — все же не хвала, надо было быстрее инструкцию читать. Потому что пока мы болтались в море без руля, но с экзотическими ветрилами, яхту унесло довольно далеко, и когда я задал свой вопрос, то яхта как раз проплывала между Тринидадом и Тобаго.
Первой мыслью было немедленно зайти в Порт-оф-Спейн, но спустя уже несколько минут эта мысль меня покинула: английский я, конечно, в институте учил, но недостаточно хорошо, чтобы прикинуться англичанином или американцем, а судя по той же «Одиссее капитана Блада», у англичан к испанцем было… некоторое предубеждение. Возникла так же мысль повернуть в сторону Каракаса — но она ушла еще быстрее: по данным с компа сезон штормов в Мексиканском заливе только начинался и тот, в который я попал, был вообще «довольно незначительным» — а без моторов попасть в значительный шторм стало бы слишком уж адреналиновым приключением. Так что внимательно посмотрев на карту, я решил двигаться дальше — хотя в целом и «против ветра», то есть почти против, но комп подсчитал, что даже галсами средняя путевая скорость составит километров двадцать в час, то есть до цели я дойду где-нибудь за пять суток. А в качестве цели я наметил бразильский Сан-Луис. Потому что бразильский португальский — это все же португальский, а португальский от испанского отличается примерно так же, как и белорусский от русского: произношение немножко отличается, слова незнакомые попадаются — но все равно можно общаться даже без переводчика. Но главным я посчитал вовсе не языковые преимущества, а то, что бразильцы были католиками, причем католиками ревностными.
До меня очень не сразу дошло, почему мои подранки мне каждый раз при встрече кланяются и обращаются ко мне… странно: «Su Eminencia». А если переводить буквально, то «Су Эминенсия» — это «ваше высокопреосвященство» вообще-то, и я лишь поначалу (все же не родной не только язык должен быть, но и менталитет) не сообразил, что это совсем даже не «Су Экселенсия», то есть совсем не «превосходительство». А вот почему они ко мне так обращались, я только сейчас понял.
После шторма стало слегка прохладно для хождения в тропических шортах и футболке — и я позаимствовал из шкафа плотную шелковою блузу и полотняные штаны, а выходя на палубу еще и какой-то плащик накидывал. Черный, и подранки меня, похоже, приняли за священника. Тем более что мирские люди, легко управляющие кораблями, матросов скорее бы за борт выкинули, чем их мыть, лечить и кормить чуть ли не с рук стали — а вот священникам это как бы положено делать. Так что среди ревностных католиков был шанс не оказаться ограбленным и выкинутым в канаву, подобно Остапу Бендеру. Конечно, священник из меня, тем более католический — с моей-то двадцатилетней рожей — примерно такой же получится, как оперная певица, но у меня ведь есть бумажка на бланке Ватикана! То есть пергамент с красной сургучной печатью, а что ее прочитать невозможно, так оно и к лучшему. Ватикан-то может не только священников на край света посылать. А вот кого именно тот самый Лев с номером мог послать, время подумать у меня еще будет. И я — точно об этом подумаю. И обязательно что-то придумаю, ведь деваться-то мне точно
Глава 3
Оказывается, очень полезно очень внимательно читать то, что пишет бездушная железяка. Примерно через неделю путешествия от Тринидада я — чисто из любопытства — поинтересовался, а где же этот самый Сан-Луис, и узнал, что комп под средней путевой подразумевает не среднюю скорость на дороге из пункта А в пункт Б, а скорость, с которой яхта бороздит. Ну а так как она бороздила страшными зигзагами, то перспективы добраться до означенной цели к середине августа меня сильно не обрадовали.
Впрочем, чуть погодя комп сделал предложение, от которого было трудно отказаться: если бороздить не совсем уж возле берега, а слегка так мористее взять, то яхта попадет в какое-то бразильское течение и путь сократится почти на неделю. А уж если поставить стаксели…
Вообще-то к этому времени у Пепе — это «безрукий» пассажир — кости уже почти срослись. По крайней мере руками он уже нормально двигал и от боли не выл. А у Рико (который «безногий») все было не так хорошо, но он тоже уже почти самостоятельно передвигался по яхте. А руки у него изначально целые были — и я решил рискнуть. Ну решил — и решил, в конце-то концов плыли же мы без стакселей, так что хуже не будет.
А насколько будет лучше — об этом я уже через час узнал. Потому что тот, кто проектировал яхту, был, по моему глубочайшему убеждению, гениальным лентяем. То есть гениальным изобретателем всего, что позволяло лениться: когда я подошел к правому рундуку, в котором лежал больший стаксель, я обратил внимание на то, что никакого запора с ручкой на рундуке нет. А есть большая кнопка (правда, изначально спрятанная как раз под ручкой) — и когда я кнопку эту нажал (разумно предположив, что вряд ли эта кнопка инициирует систему самоуничтожения), то рундук приподнялся над палубой и быстренько так перекатился поближе к правой веревке, которой мачта к яхте была привязана. А когда перекатился, в нем открылась крышка — под которой виднелся кусок паруса с карабином, а на самой крышке было нарисовано, за что этот карабин цеплять. Ну я зацепил карабин куда указано, и нажал на другую кнопку, на которую стрелочка на рисунке указывала. А потом минут пять со слегка удивленной рожей смотрел, как хитрая механизма вытягивает парус из ящика, цепляет висящие на нем какие-то зацепки, ловко их зацепляет за основную веревку… А явно обалдевающие от такого зрелища пассажиры молча наблюдали за моими действиями (или бездействиями), стоя (пригнувшись) у кормы.
Через десять минут уже оба стакселя, красиво надуваемые ветром, потянули кораблик вперед, а морячки поспешили скрыться с глаз моих в своих каютах. Они вообще на меня смотрели… можно сказать с подозрением еще с тех пор, когда я на третий день после первого рыбного стейка я достал кусок абсолютно непротухшей рыбы и начал ее жарить. А когда такая же, вполне себе свежая рыба возникла на столе через неделю после ее поимки и разделки, молиться они стали часа уже по три в день…
Зато я узнал, как они эту рыбину поймали: оказывается, они просто сперли какую-то веревку с висящей на корме лодочки, привязали к ней крючок, согнутый из пряжки ремня (их ремня), в качестве наживки использовали обрывок тряпки… А из воды пойманную рыбину они вытащили пожарным багром. Обо всем этом я узнал, когда предложил им еще рыбной ловлей заняться: у меня закралось подозрение, что еще на полтора месяца все же мороженой рыбки может и не хватить. Ну что, рыбу они поймали, и даже не одну — но рыбы были совсем другие: две каких-то очень уж больших макрели и одного очень небольшого тунца. Этих-то рыб я знал, да и тунец был небольшим именно для тунца: потянул он в неразделанном виде едва килограммов на двадцать.
А стаксели потянули яхту, причем вперед — и через три недели после того, как Тринидад скрылся за горизонтом, на этом горизонте возник Сан-Луис.
За время путешествия у меня что-то желания познакомиться с этим славным городишкой поубавилось, но когда расписанная, словно собор, яхта бросила якорь и бухте, желание познакомиться внезапно возникло у местного населения. То есть сначала к яхте подплыли на лодке какие-то совершенно гражданские товарищи — но они только издали на яхту посмотрели и убрались восвояси. Затем уже на большой лодке (там только весел было по четыре штуки с каждой стороны) подплыли граждане уже в форме — но и они ближе, чем на полста метров подплывать не стали.