Идальго
Шрифт:
— Пресвятая дева Мария, друзья, от имени которых я тебя вчера задал вопрос, теперь у меня в гостях. Могут ли они услышать твой ответ?
Честно говоря, я боялся, что у меня голос от волнения сорвется и программа команду не распознает — но все получилось в лучшем виде. Мария (на экране) передала ребенка Сиксту, Сикст вместе с Варварой быстренько вышли из кадра, занавески тоже раздернулись. А ангелы изначально в кадр не попали, так что…
Паршивенькая все же получилась анимация, на маленьком экране она еще смотрелась неплохо, но на большом артефакты мне просто в глаза бросались. Но то мне, а хроноаборигены сидели буквально не дыша, да и они больше слушали, чем смотрели. И услышали они то, что я имел в виду им сообщить: что дева так же не любит португальского короля и недовольна тем, что он отбирает
Откровенно говоря, я надеялся, что после такой рекламы парни скинутся и как-то мне добудут тонн так пять масла, можно даже оливкового, которое может быть вообще не Экстра Вирджин, а хотя бы третьего сорта. Но — обломись, отойдя от полученного шока эти козлы пошли выращивать хлопок! И до меня дошло, что заполнить баки яхты у меня получится не очень-то и скоро…
Глава 4
За две недели мне пришлось познакомиться со всеми сторонниками независимости Восточной провинции — их и было-то всего пара десятков человек. Люди все оказались весьма образованными (один, например, священник, специально для знакомства со мной приехавший из Канелонеса — это два дня пути от Монтевидео) прекрасно (для нынешнего времени) разбирался в математике и юриспруденции, а Антонио Ларраньяга — первый священник, с которым я тут познакомился — еще и физику изучал, разбирался в химии на уровне, мне кажется, лучших нынешних ученых, а диссертацию защитил вообще по астрономии, географии и химии (и ни малейших сомнений по поводу того, что Земля крутится вокруг Солнца, у него не было). Вдобавок все, с кем меня тут познакомили, обладали обширными знаниями в области сельского хозяйства… проблемой было лишь то, что эти два десятка человек представляли собой почти половину относительно грамотных жителей провинции.
Еще, по их словам, в Буэнос-Айресе было заметно больше полусотни образованных товарищей, а основную массу населения составляли абсолютно безграмотные крестьяне. Но размер этой «массы» борцуны за свободу тоже представляли себе… очень примерно: на мой прямой вопрос они, долго совещаясь и споря, ответили, что в провинции всего народу «много», в пределах от ста до двухсот тысяч человек. Я позадавал им еще несколько вопросов, получил столь же расплывчатые ответы — и решил, что с политикой они пусть сами разбираются. У них тут, оказывается, уже почти лет двадцать идет война всех со всеми: то есть с португальцами (и с бразильцами в качестве их наследников), с Соединенными провинциями (то есть с Аргентиной), какие-то постоянные драчки между собой — а я воевать за всех этих донов точно не собираюсь. Так что, пообещав, что при возможности буду отвечать на сугубо технические вопросы, занялся, наконец, изучением собственного «наследства». То есть яхты и всего, что на ней находилось.
И в процессе изучения понял, что же с яхтой было не так — точенее, почему на ней не было очень многих необходимых, по моему мнению, вещей: яхта была просто недостроена. Или, как Мигель мне мимоходом сообщил, недоперестроена. Отсюда и не вписывающаяся в дизайн будка подъемного крана без самого крана, и кое-как принайтованные на палубе водолазные боты, и рундуки-роботы со стакселями, явно не входящие в комплект оборудования яхты. Просто, как говорил Мигель, они получили разрешение на подводные работы в мае, перед самым началом сезона штормов — и решили доделать яхту потом, а пока просто накупили «быстрорастворимой» жратвы в ближайшем супермаркете и помчались к затонувшей каракке…
Подтверждением этого умозаключения был и крошечный станочек, воткнутый в уголок машинного отделения, и стоящий на столе, явно сколоченном из досок от грузового поддона, и большой
Стало понятно мне и обилие совершенно ненужного софта в бортовой вычислительной системе: очевидно же, что ее просто «на месте допиливали» под какие-то новые задачи, а всякие игрушки «пилильщики» доставили чтобы в свободное от работы время поразвлекаться. Точно именно поразвлекаться, потому что для серьезных дел никто не будет использовать для входа в систему логин-пароль вида «admin-admin». Мне про это Мигель сказал, когда показывал, как из режима имитации в рабочий переходить…
Ну а то, что яхту именно переделывали, доказывало наличие на борту множества вещей явно религиозной направленности, и вещей вполне материальных вроде монашеской, как я понимаю, одежды, и вещей виртуальных — вроде базы данных всех значимых католических событий. Кстати, я узнал, что теперь могу на папу вались все, что мне в голову придет: этот Лев Двенадцатый буквально со дня на день помрет, а до Европы с нынешними кораблями вряд ли кто-то успеет добраться раньше следующей весны и уточнить, что за хмыря он послал в Южную Америку. А следующий папа про «посланца» имеет полное право и не знать…
Здесь же всякие священники пользовались огромным уважением — в том числе и потому, что во всякие заварушки не лезли, ну и мне отсветы этого уважения обломились. И я вообще мог что угодно тут вытворять, с определенными, конечно, ограничениями, и, скорее всего, лишь до тех пор, пока весть о грядущей смерти папы до этого забытого богом уголка планеты не доползет — но примерно год… скорее, месяцев девять у меня в запасе есть. И нужно постараться за это время выжать их Уругвая все, что только возможно.
Хотя что тут возможно-то? В Восточной провинции ничего полезного нет, и даже во всей Банде Ориенталь… хотя в той части, которую сейчас бразильцы отвоевали, есть уголек. Причем много уголька, но, если мне память не изменяет, самого что ни на есть паршивого. Ну а здесь — здесь вообще ничего нет. В смысле, еще нет. Когда-то, под напором бабули, я изучал в том числе и историю Мексики, а так как бабуля не была уверена, что сестра в этой Мексике осталась, то заодно и историю всей Латинской Америки. По верхам, конечно, но что-то в памяти осталось. И уже сейчас до меня стало доходить, что и память у меня неважная была, и в учебниках очень много опускалось. Например, с тем же хлопком: учебники (да и книжки разные художественные) утверждали, что в Уругвае сосредоточена чуть ли не треть латиноамериканского его производства — а оказалось, что на двадцать восьмой год здесь всего два худосочных дона его начали выращивать, причем совершенно без фанатизма.
Хотя, если бы я пораньше голову включил, то и сам бы до этого допёр: вырастить в таком климате хлопок нетрудно — а девать-то его куда? Пока в море не появятся настоящие пароходы, возить отсюда любые грузы смысла просто не будет. Да и с пароходами: обычно их углем топят, а в Южной Америке от Уругвая и на юг угля нет. То есть имеется на самом юге Аргентины, но его и обнаружат-то лишь лет так через сто, а сейчас земли, где его обнаружат, пока вообще считались ничьими. То есть если у Бразилии прежнюю территорию отвоевать… Впрочем, это дело уж точно не моё, я себе другое придумал. Совсем другое.
Но пока до совсем другого было так же далеко, как до Китая в известной позе, я думал над тем, чем же мне здесь-то заняться. При условии, что ничего у меня нет. И у местной «элиты» тоже практически ничего нет, даже денег: как мне рассказали, главный борец за свободу Уругвая, главнокомандующий всеми тутошними войсками, получал зарплату в размере половины песо в день — и жил, по местным меркам, практически в роскоши! А в казне Монтевидео (в городской казне) имелся финансовый запас в безумные полсотни тысяч песо — и все «элитарии» считали, что этих денег хватит и на обеспечение армии, и на всякие прочие благие дела. Так что шансов залезть в казну с целью что-то приличное приобрести у меня не было: некуда залезать-то! Но вот если эту казну пополнить…