Идальго
Шрифт:
— Интересно вы рассуждаете, дон Алехандро…
— Я сюда послан чтобы сделать жизнь верных католиков счастливой, а вовсе не для того, чтобы облагодетельствовать гнусных протестантов и англиканцев! Но я же должен заботиться и о том, чтобы эти католики даже случайно не нанесли вред католичнской стране — а другого способа я просто не вижу.
— Вы… вы вовремя напомнили о заповедях девы Марии, и вы совершенно правы. Но… вас действительно нам послало небо: два с половиной миллиона песо…
— С десяти кабальерий. А если спрос будет выше моих, прямо скажем, довольно скромных предположений, кто зам запретит увеличить производство? И на вырученные деньги выстроить, скажем, завод по выплавке стали?
— У
— Есть, вы же привезли мне пирит. Да, она довольно плохая… но в Аргентине есть и хорошая, причем ее там очень много. А у нас с Аргентиной, если кто забыл, братские отношения…
— Но у нас нет и угля! Нет лесов!
— Пятнадцать тысяч квиталов древесины, с которой содрали кору, можно просто выкинуть. А можно и иначе использовать. И ведь я считал только на одну кабальерию…
— Достопочтенный идальго из Барселоны, — чуть ли не дрожащим от волнения голосом произнес, встав передо мной, Лоренцо, — я теперь начинаю понимать, почему вам благоволит мадонна Вы так ловко все связываете вместе, буквально каждым помыслом своим увеличивая блага для народа…
— Я всего лишь инженер, и это — моя работа. Но вы правы: пресвятая дева помогает мне… не делать ошибок. А я стараюсь помочь другим людям. Но тогда я попрошу и мне помочь: для моих инженерных дел мне нужно откуда-то брать примерно два квинтала масла, каждый день два квинтала. Но у меня уже закончились деньги…
— Я заметил, что вы очень часто и очень помногу покупаете масло, но не знал, что это для вашей инженерной работы необходимо. Однако теперь можете не беспокоиться: масла у вас отныне всегда будет в достатке, Восточная республика об этом позаботится…
Когда Артур Кларк говорил, что любая достаточно развитая технология неотличима от магии, он намеренно убрал продолжение этой фразы: «в глазах тех людей, кто недостаточно образован для восприятия технологии». Ведь если на глазах средневекового крестьянина плеснуть фенолфталеинчика в раствор щелочи, то крестьянин искренне поверит, что узрел чудо превращение воды в вино. А если лично товарищ Христос на глазах современного человека, который хотя бы в школе химию учил, на самом деле превратит воду в вино, то современный человек подумает, что пить это все же не стоит так как фенолфталеин иначе именуется пургеном. Однако и уровень понимания технологий у людей разный: человек со школьными знаниями не стал бы пить пурген, а уже со знаниями институтскими — не стал бы пить щелочь.
Кроме того, в технологиях важно знать что, но еще важнее знать как. Я знал, как сделать аспирин, и, скорее всего, один бы я его получал может полгода, а может быть и год. А вот Ларраньяга — не знал, но он знал и умел делать всяческие химические эксперименты — и получив от меня знания теоретические изготовил аспирин меньше чем за две недели. И уже был готов наладить поточное его производство за следующие пару месяцев!
Хотя и я теперь тоже смог бы его так же быстро сделать, потому что внимательно наблюдал и все процессы подробно для себя описывал. Но я теперь могу сделать аспирин — но общего понимания химических технологий у меня как не было, так и не появилось. По сути — Ларраньяга владел технологией, но просто не знал, как ей правильно воспользоваться. Точно так же и с девой Марией: я понятия не имею, какие алгоритмы работают при распознавании голоса и при генерации движущихся картинок — но я знал, как их можно использовать. А для чего использовать — да, это я сам придумал, но придумал-то, зная, какие возможности эта технология предоставляет. И придумал, вероятно, не лучший способ их применения — но в текущих обстоятелствах…
А так — обстоятельства работали на меня. Например, в начале марта очередной английский корабль привез какие-то товары в Монтевидео — а Лоренцо подсунул ему, мающемуся головной болью с бодуна, таблеточку аспирина — и успешно толкнул англичанину сразу сотню пузырьков (да, по двадцать таблеток в каждой). А так как теперь этот аспирин продавался и в недавно открытой аптеке, причем по той же цене в песо за пузырек, аптечный фонд пришлось после отплытия британца к себе на родину срочно пополнять.
Тогда же, в марте некоторые особо нетерпеливые доны получили первые ростки мате. Конечно, уже осень наступала, но хотя Уругвай и на широте Москвы, зима тут совсем не московская, ведь рядом течет теплое бразильское течение и всякие растения и зимой себя неплохо чувствуют. Понятно, что до первых урожаев должно было еще минимум три года пройти — однако доверие к «заветам пресвятой девы» выросло до абсолютного, и в результате между Аргентиной и Уругваем отношения действительно стали не просто мирными, но и в значительной мере братскими. Это, конечно, совсем не значило, что стороны стали друг с другом всякими секретами делиться — но все это шло в рамках обычных торговых отношений, а все внутренние распри как-то быстро угасли. А внутренние «индустриальные проекты» разгорелись…
Вообще-то обе страны были, с моей точки зрения, нищими — но отдельные товарищи не самой мелкой денежкой все же располагали. Не особо и большой, но на разные приятные мелочи денег — после того, как местные богатенькие буратины скинулись (по моему совету), они послали своего представителя аж в Германию на предмет найти человека, который выстроит металлургический завод. Германия была выбрана не мной, просто страны лишь недавно освободились от испанского владычества и едва отбились от вторжения англичан (а заодно и к американцам даже зачатки прежней симпатии куда-то пропали), а с французами у них терки еще с давних времен были более чем серьезные — так что они просто выбрали «нейтральную страну». Ну, это их дело, я тут вообще не вмешивался. Почти не вмешивался, все же сказал, что на южных, еще «ничьих» территориях можно найти много каменного угля.
Про пароходы местные доны уже знали. А еще я им рассказал, что паровые машины можно ставить и на транспорт совершенно наземный. И даже нарисовал им картинку с паровозом. Правда, паровоз у меня получился довольно сложный: рассчитанный на уже изготовленный прямоточник, который «крутился» со скоростью за шестьсот оборотов в минуту, он был снабжен двухступенчатым редуктором — но по мощности зато он всяко превосходил любой из современных паровозов. И моим словам про то, что такой паровоз по рельсам легко перевезет сотню тонн груза со скоростью «не менее пяти лиг за час» доны поверили настолько сильно, что тут же бросились этот паровоз строить. Причем даже не задумываясь о том, где они вообще возьмут рельсы…
То есть все же задумались, но решили, что рельсы они отольют из чугуна, который будет выплавляться на будущем металлургическом заводе. Мысль довольно интересная, но я им на эту тему ничего нового рассказывать не стал: самому пригодится, если я все же отсюда выберусь когда-нибудь. То есть когда я отсюда выберусь — но чтобы выбраться, предстояло еще дофига чего сделать.
Очень дофига нужно было всякого сделать. Потому что эксперименты показали, что моторы (на линии, скажем, из Монтевидео к Буэнос-Айресу) сжигают по сто литров масла в час — и при этом яхта прет со скоростью около пятидесяти километров за этот же час. От Монтевидео до Испании плыть кратчайшим маршрутом десять тысяч километров — а это уже двести часов, и моторам на такой маршрут потребуется восемьдесят тонн масла! А в яхту я больше десяти тонн вообще никак не впихну — так что нужно придумать какую-то баржу-танкер, которую я потащу на прицепе и буду с нее масло переливать. Две баржи на восемьдесят-сто тонн масла каждая, ведь яхта с этими прицепами поплывет гораздо медленнее…