Идальго
Шрифт:
— Вернешься когда, ты мне все это подробно на бумаге распиши, я пока на лету не запомню… хотя если все на десять — сто — тысячу умножать и делить нужно будет, то выглядит действительно удобнее. Впрочем, по возвращении твоем поговорим. А пока ты мне в пудах пожелания… твои перескажи.
— Сейчас, прикину… в тридцать седьмом нужно выделать чуть больше шестисот миллионов пудов стали, а сорок пятом — три миллиарда и сто с лишним миллионов пудов. Сами видите, в пудах числа получаются пострашнее, и кажется, что достичь такого невозможно. Но если в тоннах считать — то и цифры не так страшно выглядят, и мысли сразу появляются, как все нужное выстроить возможно.
— А денег на постройку всего…
— Для купцов на той же Арзамасских дорогах тариф
— Но ведь не одни деньги нужны для постройки заводов металлических. Мастеровых где взять?
— Там же, где и прежних брали: учить их на заводах, уже работающих. Да, это тоже денег стоит, но я еще раз напомню: мужик образованный на заводе выгоды державе даст в сорок восемь раз больше…
— Мне твои напоминания уже… вот что, князь, я иногда твои слова понимаю… неправильно. Когда ты ко мне обращаешься «ваше величество», я слышу мысль подданного, возможно и неплохую, но чаще пустую — ее и позже обдумать возможно. А вот ты ко мне сейчас обратился «Николай Павлович», как Александр Христофорович или Егор Францевич по делу обращаются — и мысль я услышал мужа государственного, которую тотчас же понять нужно. А если ты с мыслью… высшей ко мне придешь, то обращайся просто по имени, наедине, конечно. Договорились?
— Хорошо… Николай Павлович. Тогда вот что добавлю: пусть генерал Соболевский начнет строить домну на пятьдесят тысяч футов, она одна даст более, чем две по двадцать пять. И когда выстроит, то и генерал-лейтенанта ему будет дать… незазорно.
— Я тебя услышал. Еще что-то важное сказать желаешь?
— Пока — нет. Время еще не настало, а вот вернусь…
— Ладно, иди. И не забудь, как мне соображения свои в будущем докладывать нужно!
Конец августа — это вроде бы еще и лето, но на самом деле уже очень, ведь календарь русский от «стандартного» на полторы недели отличался. Так что времени на путешествие — если я рассчитывал вернуться до ледостава — оставалось крайне немного. Но если с ветром все было не очень и предсказуемо, то с моторами путешествие выглядело вполне осуществимым. Тем более что и в Копенгагене уже имелась солидная такая заправка, и в Виго, и на Барбадосе в танках тоже нормальный дизель был запасен. И даже в Ресефи была предусмотрена дозаправка — хотя там пока все же масло меня ждало. Ну а так как теперь на яхте были поставлены дополнительные «стационарные» баки, она — хоть и в «перегруз» спокойно могла принять уже семнадцать тонн нужного для быстрого перемещения топлива.
Погода на Балтике была очень хорошая, «Дева Мария» меня до Копенгагена за сутки довезла. А я по пути размышлял о том, как жена моя доберется до «нового дома»: все еж зимой в Петербурге погода всегда была отвратительная, шанс простудиться просто зашкаливал — а в Подольске уже достроили мой новый дом, так что я сначала Машу посадил на поезд и только после этого отправился в плавание. Пока железку до Москвы полностью не достроили, но если на пароме перебраться через Мсту, то и дальше по рельсам Бологое стало доступно. Дальше по хорошей дороге и до Вышнего Волочка на тройке за день доехать было нетрудно, а оттуда уже регулярный пассажирский маршрут до Москвы действовал. Так что за трое суток и до Подольска было вполне возможно добраться без нервотрепки — но все равно мне было неспокойно: Маша-то раньше никогда так далеко никуда не ездила. И меня успокаивало лишь то, что Бенкендорф пообещал особо о ней побеспокоиться, причем
А потом мне стало не до «тяжких раздумий»: после Копенгагена «Virgen Maria» менее чем за полтора суток доставила мою тушку в Виго, и тушке этой пришлось довольно хреново: кораблик трясло более чем изрядно. Потому что «ветер был попутный», в целом попутный — и яхта буром перла по морю поперек волн. Так что в солнечной Испании меня хватило лишь на то, чтобы залить в баки солярку, указать компьютеру следующую цель путешествия и — приняв снотворное, которое еще оставалось в судовой аптечке — постараться забыться, не обращая внимание на качку. В принципе, получилось — но тут опять с погодой повезло и особенно с ветром, так что яхта почти весь путь до Барбадоса проделала «вдоль волны» и качало ее весьма умеренно. Почти весь путь: в последний день (из всего четырех!) я попал в довольно неслабый шторм.
Все0таки правильно я именно этот остров выбрал в качестве «промежуточной базы» все же остров от Карибского моря достаточно далеко расположен и я попал, как мне кажется, лишь в самый край того шторма, который накрыл собственно Карибские острова. И у меня получилось загнать яхту в заливчик Каринидж, где пришлось трое суток «ждать у моря погоды» — но у лучше так, чем болтаться в этом море на манер известной субстанции в проруби. Ну а после «отстоя» — все пошло уже по накатанному (во всех смыслах) сценарию. Двое суток до Ресифи, еще двое — до Рио, затем — уже особо не спеша — полтора суток до Монтевидео…
И оказалось, что прибыл я сюда очень даже вовремя. Потому что первое, что я увидел в порту, были пять линейных кораблей британского флота, и штук пятнадцать суденышек поменьше. Британцы-то особо никуда не спешили, о том, что их флот отплыл от Барбадоса еще в начале июня, мне там «заведующий топливной базой» рассказал. Правда, будучи священником (причем только священником) в деталях он слегка напутал, но в целом я что-то такое и предполагал. Вот только не предполагал, что англичане начнут внаглую на уругвайские и аргентинские власти переть.
И, строго формально, повод у них был довольно веский: «дева Мария» честных католиков предупредила, что с англичанами лучше вообще никаких дел не иметь — и «триединые республики» к совету прислушались, попросту выгнав всех англичан из своих стран. Довольно мирно выгнав — но на туманном решили, что это вообще-то хамство, и потому решили «непослушных аборигенов» проучить. Решили — и послали туда сразу двадцать тысяч моряков и солдат. Которых, кроме всего прочего, нужно было и кормить, так ч британцы, прибыв в Монтевидео, первым делом расчехлили пушки, открыли орудийные порты — и потребовали доставить на свои корабли продукты. Много продуктов — а так как пушек у них было слишком уж много, «аборигены» пожелание выполнили. Трудно было не выполнить, когда на кораблях вооруженных до зубов англичан чуть ли больше, чем жителей в городе…
А после этого британский адмирал вызвал к себе на корабль городское руководство и приказал им заключить договор с Британией, по которому британские подданные получали полное право покупать землю, устраивать для себя плантации и вообще вести себя здесь как хозяева. Об этом мне рассказал Ларраньяга, приплывший на какой-то лодочке сразу после того, как «Virgen Maria» бросила якорь.
А еще через пятнадцать мнут на борт поднялся какой-то англичанин. Без приглашения поднялся, хотя такое было вопиющим нарушением морских традиций: даже таможенные инспектора в портах сначала хотя бы формально просили разрешения подняться на борт — а это просто перелез со своей шлюпки на борт яхты и вразвалочку подошел к нам с Ларраньягой, сидящим на диване позади рубки. На улице-то весна, погода хорошая, так что на открытом воздухе беседовать было приятнее, чем в душной рубке сидеть. Ну не душной, но все равно внутри соляркой все же прилично так пованивало…