Идеальная ложь
Шрифт:
— Удивительно, что ты вообще хоть что-то помнишь, — тоном школьного учителя произносит Кайл, напуская на себя серьезный вид.
— Не обращай на него внимания, — говорю я Баду и машу на Кайла рукой. — Кайл у нас категорически не приемлет наркотики. Один в поле воин. Ну а ты, Карла? Ты в юности совершала какие-нибудь безумные поступки?
— Ну как-то раз пришлось убегать от пограничников, которые преследовали нас с автоматами в руках, а потом перебираться через забор, опутанный колючей проволокой.
— Да ты что? — ахаю я, искренне ей веря.
Карла заливисто смеется.
— Да шучу я, шучу. Мы прилетели в Штаты на самолете. Но на самом деле у меня полно самых безумных баек. В основном в них фигурирует моя пассия — будь она трижды неладна.
Кайла принимается рассказывать, а я кидаю взгляд на Кайла, и мне сразу становится ясно, что он чувствует себя не в своей тарелке. Я уже навострилась угадывать его настроение, и если мне и есть в чем его упрекнуть, так это в том, что он очень правильный. Нет, я не говорю, что сама такая уж оторва и бесшабашная хулиганка, но я заметила, что, когда мы выпиваем, Кайл ограничивается максимум деумя бутылками пива. Он словно боится раскрепоститься и дать себе волю. В чем тут причина — загадка. Может, ему вовсе не настолько уютно в нашем обществе, как он уверяет?
Постепенно, несмотря на все усилия Бада, веселье сходит на нет, и народ начинает расходиться.
— Я-то думал, мы будем гулять до рассвета, — говорит Бад.
При этом сам он весь вечер пьет исключительно апельсиновый сок.
Я провожаю его до машины, машу на прощание рукой, после чего возвращаюсь в дом.
Кайл стоит посреди кухни с весьма озадаченным видом.
— Вроде бы народу было совсем немного.
А почему тогда такой бардак? — спрашивает он. Я принимаюсь шарить по шкафам в поисках мусорных пакетов.
— Такое впечатление, что ты никогда раньше не устраивал вечеринок, — говорю я. — Кайл, где у тебя мешки для мусора?
— Не знаю.
— У тебя что, их вообще нет?
— Вроде нет.
— И как мы будем прибираться?
Он начинает хохотать.
Я на него озадаченно смотрю.
— И что тут такого смешного?
— Обычно после вечеринки я звонил в фирму и они присылали уборщиц. А сейчас я забыл это сделать.
Вроде бы умный парень, а порой бывает таким недотепой.
— Ну не страшно, сделаешь это завтра, — пожимаю плечами я. — Можешь вызвать мне такси?
Он мнется.
— Могу. Но, если хочешь, можешь остаться.
Я замираю.
Конечно, рано или поздно это должно было случиться.
— Я не в том смысле… — Кайл не договаривает и нервно смотрит в сторону. — Я хочу сказать, в доме несколько спален для гостей. Я на тебя не давлю… — Он стоит так близко, что я чувствую исходящий от его тела мускусный запах, а от его дыхания тянет пивом.
Волосы взъерошены. Кайл выглядит усталым, но все же…
— Да, ты действительно на меня не давишь. — Я говорю совершенно искренне. Мне с ним хорошо.
По идее, я должна вся одеревенеть от снедающего меня чувства вины.
Должна, если считаю, что раз останусь, то изменю Дэнни, изменю его памяти.
Но если по-честному разобраться, это ведь Дэнни мне изменил. Обманул меня, бросил, оставил одну, и осознание этого сильно упрощает то, что я собираюсь сделать.
Почти году меня не было мужчины.
Пора начинать.
В ту ночь мы спим вместе. Просто спим. Делим одну кровать.
Мы не опускаемся даже до целомудренного поцелуя.
Лежим лицом к лицу и держимся за руки. Два печальных одиноких человека, которые отыскали что-то друг в друге и теперь не в силах расстаться, словно разлука предвещает смерть.
Впервые за долгое время мне хорошо и спокойно.
Я понятия не имею, что меня ждет в будущем.
Один раз Дэнни уже разбил мне сердце.
Я и не подозревала, что ему удастся проделать это во второй раз.
— Когда у тебя день рождения? — спрашивает Кайл.
— День рождения? Мой?
Мы идем по рынку, на котором когда-то состоялось наше знакомство. Погода наконец-то начала радовать. Теплая весна сменилась жарким июнем. «Лотки пестрят дарами природы, а в воздухе стоит причудливая мешанина головокружительных ароматов.
Кайл ведет себя так, словно ему все в новинку, будто он инопланетянин, впервые попавший на землю и пребывающий в потрясении от обилия экзотических загадочных вкусностей. Совсем недавно он научился делать тосты, не превращая их при этом в пепел и уголь. Я подкалываю его, заявляя, что он ходячее воплощение киношного богатенького мальчика, а Кайл парирует, что отлично умеет играть в водное поло.
— День рождения у меня в августе, — отвечаю я.
— Ага, ясно, — кивает Кайл и кладет в корзину грибы, из которых, я знаю, он никогда ничего не приготовит. — Вот почему ты о нем не упомянула в прошлом году!
Я поправляю солнечные очки и выгибаю брови.
— Я чего спросил-то, — пояснил Кайл, — мы с тобой знакомы почти год, а ты ни разу не обмолвилась о своем дне рождения.
Он прав, прошел почти год.
Сколько же всего поменялось за эти месяцы! Впрочем, есть и незыблемые вещи. Взять, к примеру, этот рынок. Тут, как всегда, посетителя ждет радушный прием. Солнце по-прежнему ласкает мое лицо. Ноздри заполняет извечный аромат моря.
Кайл становится для меня неотъемлемой частью знакомой, привычной обстановки.
Мы понимаем, к чему всё идет, но ни тот, ни другой не желаем торопить события.
— Я-то думал, у тебя день рождения в этом месяце, — говорит он.
— Да я его и не праздную, — я пожимаю плечами. — Как-то охладела к этому после того, как стала совершеннолетней. Кайл, положи откуда взял.
Я беру у него из корзины безумно дорогую склянку с тертым шафраном и ставлю на застеленный клетчатой клеенкой стол. Все равно Кайл не знает, что с этим шафраном делать.