Идеальность

Матюхин Александр Александрович

— А вдруг она не нормальный человек? Вдруг она убила Подольскую и поняла, что может убивать дальше, а ей за это ничего не будет?

— И кого она ещё убила?

Лера пожала плечами.

— В письме ещё упомянут Лизин муж… Артём или Антон, не помню. Лиза — это сестра Наты. У неё был тяжелый развод, муж её поколачивал… а потом он куда-то пропал. Ну, как бывает обычно с людьми, которых не хочешь видеть. Исчез из её жизни, никто о нём ничего не слышал. Зачем Ната о нём пишет?

В груди зародился зуд. Пройдёт несколько минут, и он расползётся по всему телу, доберётся до

головы, заразить мысли и обрушит Леру в то состояние, к которому она была не готова. «Ревинол» остался дома. Интересно, есть ли рядом аптеки, где готовы продать лекарство без рецепта?

— Пашка мог узнать подробности, и за это его… ну… — она не смогла выдавить нужное слово. Глубоко вздохнула. Зуд колко пробежал по позвоночнику. — Она же странная, всегда такой была. Заносчивая, завистливая, опасная. А тут я, увела Дениса. За такое можно убить. Может быть у неё одержимость, как в фильмах, а?

Лера оглядела комнату, плохо соображая. Есть ли у Вадика чистые флешки? Он же монтирует, то есть наверняка или флешки или съёмные жесткие диски. Штуки две хватит. Надо выгрузить информацию о Нате. Поискать сведения о Бельгоцкой. Вспомнить, как звали Лизиного мужа. Про письма не забыть. Про одержимости. Про то, как молниеносно мечутся мысли в голове, когда на тебя сваливается неожиданно много информация. Как в старой игре, где шарик мечется по полю и вышибает очки. Что Ната хотела сделать с Денисом? Что она с ним в итоге сделала?

Как это найти в интернете? В нём ведь есть всё. Или не всё? Или в интернете есть только то, чему там положено находится — мир не стал свободнее или информативнее, чем двадцать лет назад. Он просто расширился до определённых — дозволенных — границ и застыл. А всё, что осталось за его пределами, надёжно укрыто от посторонних взглядов. Скелеты в шкафу. Чёрные дыры сознания. Листочки в клеточку, спрятанные в конвертах на втором этаже дома с мертвецом. Так же и Лера спрятала Настю, от посторонних глаз и интернета, от медиа пространства, которое растерзало бы её. Спрятала среди кленовых листьев и тишины, вдали от информации, что сжирает наши мозги. От суеты и бестолковости бытия. От шампуня, который «не щиплет глазки». От будущего, которого нет.

Леру взяли за плечо, и она закричала, вцепилась ногтями в чужую ладонь, расцарапала в кровь кожу. Сообразила, что перед ней стоит испуганный Вадик.

— Тише, Лерчик, тише! — бормотал он.

Ногти продолжали царапать кожу, но уже не так сильно. Лера заморгала, приходя в себя. Огляделась. Только что она была где-то в холодном и тихом месте, а тут вдруг вернулась в квартиру Вадика, к книжным полкам, к хламу на полу, к плоскому телевизору и свету фонаря сквозь шторы. Где-то шумел дождь. Перед Лерой на кровати лежали конверты.

— Что… — она и так поняла, что случилось. Не дура. — Отвези меня домой за лекарством. Или я устрою тебе второй перелом носа. Срочно.

— В аптеку, — буркнул Вадик. — Тут недалеко. Двадцать четыре часа работают. Продадут без вопросов, я знаю продавца, всё в порядке.

— Читаешь мои мысли.

Она всё ещё напряжённо сжимала в руках письмо. Бумага в двух местах порвалась и смялась. Лера с трудом разжала пальцы.

Те, как будто, не хотели слушаться. Листик упал на кровать.

— И если ты ещё раз увидишь, что я хочу сломать тебе нос — влепи мне хорошенько, ладно? — попросила она, убирая руку с расцарапанной ладони Вадика.

— Непременно. А теперь пошли.

В небольшой аптеке на углу дома действительно никто не задал вопросов. Несмотря на то, что Лера была одета в халат и тапочки, а Вадик попросил ещё и пластырь, тут же, у прилавка заклеивая кривые царапины на руке. Видимо, в этом районе к подобному давно привыкли.

Они вышли под козырёк, в октябрьскую прохладу, которая приводила в чувство. Дождь закончился, но всё равно оставалось ощущение, что он не ушёл совсем, а затаился, выжидает, чтобы обрушиться на головы тогда, когда этого никто не ждёт.

— Я снова схожу с ума, — пробормотала Лера. — Всё это уже было, и поэтому мне страшно. В тот раз я не знала, чем закончится моё сумасшествие, а теперь знаю. Сейчас всё намного серьёзнее.

— Мы ещё не решили, серьёзно или нет.

Лера фыркнула.

— Сейчас я выпью три таблетки, с запасом, и не успокоюсь, пока не прочитаю все письма Наты к Бельгоцкой. — сказала она. — И я готова поспорить на ещё один секс с тобой, что найду в письмах много интересного. А ведь есть ещё и ноутбук!

— Пари на секс со мной? Не уверен…

— Не задавай вопросов, — оборвала Лера, хотя понимала, что сейчас в глазах Вадика она выглядит намного безумнее, чем Ната. — Ты видел труп в ванной. А ещё пропал Пашка. Блин, Вадик, какие тебе нужны доказательства?

— Не нужно мне доказательств. Я всё прекрасно вижу. Я же не дурак какой-нибудь. Просто, ты же понимаешь, как это всё странно выглядит?

Они пошли в сторону дома по тёмной аллее. Мимо пробежала девушка с собакой на поводке.

— Мы уже сделали. Уже был первый шаг, потом второй, потом вот мы с тобой читаем письма Наты, так что не нужно что-то начинать, а нужно продолжать, понимаешь?

— А если это твоё безумие вернулось? В прошлый раз я очень долго не верил, что ты… ненормальная.

Лера фыркнула ещё раз.

— А теперь поверь, да. Сразу и безоговорочно. Теперь так и есть. Но это не значит, что с Натой всё в порядке.

Вадик не стал возражать или пререкаться. Оно и к лучшему. В молчании они дошли до дома, поднялись в квартиру. Лера сообразила, что продрогла, подумала о повторном тёплом душе, об объятиях Вадика, но увидела на диване ворох бледных конвертов и розовый ноутбук. Все ненужные мысли мгновенно вытряхнули из головы, как из мусорного ведра.

— Ты можешь поспать, — произнесла Лера, присаживаясь на край дивана. — А я буду читать. Это моя фишка, помнишь? Читать, собирать информацию, сохранять.

— А потом забывать её, читать заново, будто в первый раз, открывать миллион ссылок, страниц, загрузок, прятать флешки, форматировать диски, ага, помню, — Вадик подошёл и сел рядом, достаточно близко, чтобы можно было погладить его по щетине на скуле. — Я буду тут с тобой, дорогая, и не уйду, пока не прочитаем и не запомним всё. Договорились?