Идеальный подарок
Шрифт:
— О боже, — причитаю я, запрокидывая голову назад, пытаясь быть хорошей девочкой и дать Линкольну то, что, как я чувствую, ему нужно, позволяя ему раздвинуть мои бедра так широко, как только могу. — О, я думаю…Я думаю, что я собираюсь…
Как раз в тот момент, когда у меня в ушах начинает потрескивать, а моя женственность горячо сжимается, Линкольн высоко и крепко вонзает свой язык в мою дырочку, и на этот раз мой крик, скорее всего, услышат даже в Нью-Йорке. Мои бедра отрываются от земли, пятки врезаются в напряженные мышцы спины Линкольна. Ощущения внутри меня ослабевают, и эйфория взрывается глубоко в моей сердцевине, заставляя меня
Я плачу, скулю и повторяю имя Линкольна, пока он бродит по моему телу, его пальцы дрожат, когда они развязывают его шорты. Мне дается лишь краткий, изменяющий жизнь взгляд на его толстый, тяжелый член, прежде чем он проталкивает его между моими губами.
— Трахни меня, моя сперма на вкус как карамель, детка. — Он приподнимает мою челюсть шире, устраивая свои бедра по обе стороны от моей головы. — Давай, малышка. Открой свой рот. Дай то, что мне нужно.
Соль, мужчина и плоть приветствуют мои вкусовые рецепторы, значительный вес его эрекции закрепляет меня физически, эмоционально, его бедра начинают работать настойчивыми движениями. Со сдавленными стонами моего имени он погружает свой пульсирующий член наполовину мне в рот, заполняя меня до отказа, затем ослабляет его, входит, выходит, входит, выходит, входит.
— Ааааа. — Он сжимает мои волосы в кулак правой рукой, удерживая меня неподвижно для своих толчков, и мои глаза слезятся от гордости за видимое удовольствие, которое я ему доставляю. — Да, ты даришь мне этот девственный ротик, не так ли, малышка? Смущена ты или нет, ты знаешь, что тебе это нравится. Ты же знаешь, что должна была проглотить этот большой член.
Проглотить.
Мой разум понимает, чего хочет Линкольн, и мое тело реагирует, отчаянно желая дать ему это. До сих пор он добирался только до начала моего горла, но теперь я расслабляю его и позволяю его толстой голове преодолеть это сопротивление. Возникает желание задохнуться, когда его толщина заполняет мое горло, но я забываю о дискомфорте, когда Линкольн достигает своего пика, его древнее тело воина изгибается в солнечном свете и содрогается. Его бедра поднимаются и опускаются неровными движениями, его кулак сжимается в моих волосах, когда сперма заливает мое горло.
— Господи. Боже. Отсоси папочке. О, Боже милостивый. Да. — Его бедра бешено колышутся, его тяжелые яйца прижимаются к нижней части моего подбородка, его член теперь полностью находится у меня во рту и горле, дергается, когда горячая жидкость извергается на мои железы. — Идеальная маленькая девочка. Ты идеальная маленькая девочка для папочки. Бляяяя.
Я дышу через нос в течение долгих мгновений, погруженная в дремоту от удовольствия испытать оргазм Линкольна вместе с ним, пока, наконец, он падает рядом со мной, его точеная грудь потеет и вздымается. Я тоже изо всех сил пытаюсь отдышаться, но мне едва дают шанс, прежде чем он притягивает меня к себе — и я впервые обнимаюсь с тех пор, как была ребенком.
Рыдание вырывается из меня, и я обнимаю Линкольна в ответ, обхватывая ногами его бедра как можно сильнее и прижимаясь, мой разум и тело уносятся в порыве интимности. Секс и возбуждение. Первое, в котором я нуждалась с тех пор, как встретила этого человека, второе, которого я жаждала целую вечность. И я никогда не хочу ни того, ни другого удовольствия ни от кого другого, кроме этого мужчины. Никогда.
— Я люблю тебя, Линкольн, — говорю я, позволяя волосам на его груди впитывать мои слезы.
Он
— Я тоже люблю тебя, Нова.
Линкольн несет меня всю дорогу домой, прижимая к груди, как давно потерянное сокровище.
Меня даже не волнует, что я почти полностью обнажена, потому что я погружена в мужчину и его любовь, и больше мне ничего не нужно.
Судя по очертаниям береговой линии, я могу сказать, что мы почти у дома на горе, и мне не терпится попасть внутрь. Дом. Снова быть с Линкольном так, как я еще не знаю, существует ли это.
— Я открою здесь офис. Мы разделим наше время между островом и Нью-Йорком. — Его уверенный, решительный голос, то, как он строит планы, которые включают меня, заставляет меня снова хотеть его рот между моих ног. Заставляет меня чувствовать себя в безопасности и желанной. — Но пообещай мне не ходить по Манхэттену босиком, Нова, — говорит он, и на его губах играет улыбка.
Я хихикаю ему в грудь.
— Не буду. При условии, что ты пообещаешь ходить по острову босиком.
— Ты полна решимости сделать из меня расслабленного мужчину, не так ли? — Без предупреждения он перекидывает меня через плечо, оставляя болтаться лицом вниз и смеяться в океанском бризе. — Что ж, у меня есть для тебя новости, Нова, ты заставляешь меня совсем не расслабляться.
— А что тогда? — спрашиваю я, надув губы и уставившись в землю.
Он с рычанием хватает меня за зад, звонко шлепая по нему.
— Возбуждаться, как ублюдка.
— О, — шепчу я, застенчиво улыбаясь. — Линкольн, ты можешь…? После того, как мы… после того, как мы, эм…
— После того, как мы что, маленькая фея? — Он перекидывает меня обратно через плечо, притягивая к себе спереди, и я обнимаю его ногами за талию. — Что у тебя на уме?
Я закрываю глаза и выпаливаю вопрос в своей голове.
— Мне было интересно, не обнимешь ли ты меня снова после того, как мы займемся любовью?
Сожаление смешивается с шоком на его лице.
— Ах, Нова, мой ангел, — хрипло говорит он. — Я обниму тебя в любое время, когда ты захочешь.
— Правда?
Он притягивает мою голову к изгибу своей шеи и обнимает меня своими сильными руками, явная сила его защиты и любви заставляет меня стонать, мои глаза наполняются слезами.
— Ты мое чудо. Ты это понимаешь? Я бродил вокруг, как пустая оболочка, а потом появилась ты с неба, как солнечный свет после нескончаемой бури. Ты наполняешь меня. Восстанавливаешь меня, просто существуя. Мне жаль, что ты на секунду осталась без того, что тебе было нужно от меня. Ты получишь все, что захочешь или в чем будешь нуждаться всю оставшуюся жизнь. Для меня будет честью подарить тебе мир.
Я обнимаю его за шею, покрывая поцелуями крепкую грудь.
— Линкольн, — бормочу я, зарываясь кончиками пальцев в волосы у него на груди. — Линкольн.
— Моя Нова, — хрипит он, опуская руки, чтобы помассировать мои ягодицы. Его прикосновения возбуждают, но его янтарные глаза обеспокоены. — Как ты так долго обходилась без любви, когда у тебя две сестры? Что случилось с твоими родителями?
Я прижимаюсь к нему крепче, утыкаясь лицом в его шею.
— Они погибли в автокатастрофе. Я была маленькой, и они собирались забрать меня с урока танцев. Мои сестры…у них есть полное право н-ненавидеть меня —