Идеальный реверс

Со мной много чего бывало, но служить топливом для костра на планете, о которой я даже не имею понятия, – это впервые.

Я здесь уже долго. Учитывая, что время от времени меня поджигают, – целую вечность. А я никак не могу сдохнуть. Вою, царапаю землю, грызу руки, чтобы исцелиться хотя бы собственной кровью – да, это немного помогает. И сейчас я совершенно не уверен, хорошо ли быть мутантом, которому в качестве уникальной характеристики досталась огромная живучесть.

Затем на меня выливают воду – не могу понять, ледяную или кипящую, – и оставляют восстанавливаться.

Кроме людей здесь обитают какие-то мелкие животные, и если они подходят достаточно близко, я хватаю и ем. Не знаю, каким образом я чувствую их присутствие, ведь после огня у меня не остаётся ни зрения, ни слуха, ни нюха.

Понемногу оживаю. На теле вместо кожи нарастает сплошная корка. Начинаю что-то слышать и видеть серые силуэты. Иногда они дают мне чуть больше времени. Но в итоге всё равно приходят снова: с песнями, дребезжащим звуком гитар и раздражающе-неритмичным стуком барабанов. Издалека слышно. Всегда ночью, при свете факелов. Веселятся, танцуют вокруг, поливая мою рубцующуюся кожу щиплющим алкоголем. Присыпают чем-то – топливом, очевидно. А потом разгорается жар.

Сильная боль хороша тем, что притупляет чувства. Невозможно испытывать что-либо одновременно долго и ярко. Вскоре после очередного розжига костра я выпадаю из реальности. Там, в глубине, настолько больно, что почти приятно.

А потом, вдруг, я чувствую что-то живое – крупное и очень вкусное. Оно почему-то не вырывается, но сейчас меня не интересуют причины. Я просто пью досыта, и эта потрясающая кровь наполняет меня ощущением счастья и всемогущества.

***

Снова на корабле – сужу по привычной еле заметной вибрации. Как минимум два двигателя. Может, и три. Значит, корабль большой. Когда нет органов чувств, начинаешь воспринимать окружающее чуть ли не мистическим образом: как потоки энергии, как смутное ощущение движения, как необъяснимую уверенность, что сейчас именно утро.

Человек, который кормит меня своей кровью, возвращается каждый день. Сидит рядом и разговаривает – кажется, больше сам с собой. Часами рассказывает про какие-то документы, инструкции, тактические решения, а ещё забористо матерится на разных людей, больше всего – на некоего Фрэнка.

Несколько раз в день мажет меня какой-то мазью. Холодная и мокрая, щиплет. Прикосновения не особо аккуратные, однако не производят впечатления, будто он специально хочет причинить боль. Терпимо. Бывало и хуже. Гораздо хуже.

Интересно, что он планирует со мной делать. Вернуться на арену, может, было бы и неплохо – во всяком случае, там у меня есть хоть какой-то контроль над своей жизнью. Однако этот человек, когда в своих рассуждениях переключается с отчётов на меня, говорит о медицинском корабле и лабораторных опытах. Если так, то лучше бы я сдох в огне.

Постепенно зрение восстанавливается, и я различаю смутный силуэт. Рослый широкоплечий мужчина. Что-то странное с его лицом, но мне пока слишком трудно думать.

Однажды утром до меня вдруг доходит, что нижняя половина его лица скрыта чёрной полумаской или шарфом, отсюда и странный контраст со светлой кожей, который смущал меня последние дни. Такие штуки носят, когда хотят защитить лицо от пыли, холода или просто сохранить инкогнито – в некрасивых ситуациях, за которые не похвалит руководство. Я видел их на полицейских, которые вели дела с моими хозяевами.

Присмотревшись к остальной одежде мужчины, понимаю, что это и в самом деле униформа. Но не полицейская, у них бывает или фиолетовая, или оливковая. Чёрная. Серебристые нашивки. Военная? На груди слева – вроде буквы, наверное, фамилия. Может, позже смогу прочесть, пока что в глазах мутится, да и слишком больно приглядываться.

А ведь на мне точно такая же униформа. Дьявол, почему я стал настолько невнимательным?! Надеюсь, это лишь временное влияние травмы, я не могу позволить себе подобную роскошь. Странно, что здесь нашёлся подходящий для моего роста размер, однако сидит одежда мешковато: я всегда был худым, а за последнее время, очевидно, совсем отощал.

Но если допустить, что это военный корабль, тогда почему этот человек говорил об опытах? Видимо, хочет продать меня подпольным медикам. Уходя, он каждый раз закрывает каюту, к тому же я не видел никого, кроме него, хотя другие люди на корабле должны быть. Впрочем, я и не пытаюсь выбраться или звать на помощь – очевидно, что это бесполезно.

***

В один из дней мужчина приносит и протягивает мне портативный дисплей с открытой книгой – судя по рисунку на обложке, тупой боевик про супергероев. Отлично, а то я с тоски помираю в этой каюте.

Глаза ещё не полностью восстановились, но если не двигать взгляд по строчкам, а смотреть на текст целиком – он настолько примитивный, что половину слов можно угадать, – то нормально. Да и книжка в самый раз. Мне сейчас не до философских трактатов, мозги всё ещё скрипят с трудом. С удовольствием бы и букварь читал.

Я уже успел перелистнуть страницу, когда мужчина откашливается и неуверенно произносит:

– Ты понимаешь, что я говорю?

Посмотрев на него несколько секунд, возвращаюсь к книге. Ответ на этот вопрос никогда не влиял на мою судьбу.

– Как тебя зовут?

На этот раз я даже не отрываюсь от чтения. Не люблю бесполезные разговоры.

Мужчина тоже замолчал. В последнее время он стал на удивление тихим, хотя до этого болтал без умолку. Впрочем, голос у него приятный, глубокий и тёплый, не то что простуженные лающие голоса, к которым я успел привыкнуть на той планете.

И тут я замираю от неожиданной мысли. Раньше его голос звучал по-другому. Эм, более… нейтрально? И почему я слышал его чётко и разборчиво – только его, никаких других звуков?

Дождавшись, когда мужчина отвлёкся на чтение очередных своих бумаг, кошусь на него. Возможно ли, что он мутант, как и я? Может, поэтому носит маску. И следующее озарение: что, если надетая на мне униформа – его? Это объяснило бы подходящий размер, ведь я выше нормальных людей. Значит, всё это время я слышал его мысли? Я читал о таком, но про мутантов сочиняют много баек… Интересно, а он меня слышит? Судя по всему, нет. Наверное, из-за отсутствия органов чувств моё восприятие обострилось. Однако сейчас, когда они восстановились, вместо бесконечного потока мыслей я ощущаю лишь присутствие – физическое состояние, настроение. Спокойствие, уверенность в себе и немного усталости.