Идентификация
Шрифт:
Но Брэйди мертв. Доктор Уоррен сказала, что его случайная смерть стала для меня психологической травмой, поэтому эти воспоминания пришлось стереть. Сейчас я даже не знаю, что произошло с моим братом. В памяти провал между его присутствием в жизни и уходом.
Ближе к концу терапии доктор Уоррен помогала мне последовательно выстроить воспоминания и заполняла пробелы. Она сказала, что наша семья была раздавлена смертью Брэйди, но раз меня вылечили, то с нами все в порядке. Я не помню время, когда с нами было не все в порядке, поэтому я только рада. Мне бы не хотелось лишиться семьи.
Мать, с лица которой не сходила улыбка, поставила передо мной тарелку с едой. Я поблагодарила, думая вовсе не о завтраке. Доктор Уоррен сказала, что в Самптер-Хай я никого не узнаю: школьные воспоминания в любом случае пришлось бы удалить как инфицированные.
Так что придется начинать все сначала. Новая жизнь, новая я.
На крыльце уже ждал Кевин, назначенный мне хендлер, вежливый и почти добрый. Я ожидала неловкости, но он взял у меня школьный рюкзак и открыл дверцу машины, и я приписала нехорошие предчувствия путанице в мыслях, о которой предупреждала доктор Уоррен.
На вид Кевин был всего на пару лет старше меня, но по дороге в Самптер мы разговаривали мало. В голове плавал туман, я не могла сосредоточиться – видимо, действовала таблетка.
Белое здание Самптера показалось мне огромным, даже устрашающим. Кевин остановил машину на парковке за школой и сообщил по рации, что я приехала. Ученики шли мимо нас ко входу. Некоторые смеялись, другие шли одни, а я гадала, знала ли я их раньше. С ощущением дежавю я отвернулась, чувствуя себя неуютно.
– Тебе нехорошо? – спросил Кевин, внимательно глядя на меня. Его светлые брови сошлись на переносице. Я не знала, кому можно доверять и что тут настоящее, но, кроме Кевина, рядом никого не было.
– Мне тревожно, – сказала я. – Будто я… вот-вот рассыплюсь.
Лицо Кевина не изменилось.
– Это нормально. Ощущение исчезнет через пару недель. Сейчас твоя психика осваивается и восстанавливается. В результате лечения возникли промежутки между воспоминаниями, они-то и вызывают чувство опустошения. Но они вскоре заполнятся. Лекарство, которое ты принимаешь, облегчает переход к новому состоянию.
Его слова меня не успокоили, вызвав легкую грусть, но в груди будто плеснулась теплая волна.
– Ух ты. – Я схватилась за сердце.
– Это ингибитор, – сказал Кевин. – Подавляет страх. Прими-ка еще таблетку, прежде чем идти в класс.
Он достал из бардачка коробку, двумя пальцами вынул белую таблетку и протянул мне. Взяв таблетку, я молча рассматривала ее. Кевин подал мне бутылку воды.
– Значит, это ощущение уйдет? – переспросила я. Во мне боролись противоположные чувства, и я не знала, какие из эмоций мои, а какие вызваны лекарством.
– Да, – ответил Кевин. – Постепенно приспособишься.
Я снова посмотрела на других учеников, ощущая странную пустоту, зато они выглядят нормальными, даже счастливыми. Рано или поздно я тоже стану как они, когда рассеется проклятый туман. Не думая больше, я проглотила таблетку и покорно пошла за Кевином.
– Вот твое расписание, – сказал Кевин. – Тебе будет нелегко нагнать пропущенное, но учителя уже изменили учебный план, чтобы ликвидировать твое отставание. Я буду водить тебя из кабинета в кабинет и оставаться на уроках. – Кевин внимательно посмотрел на меня.
– Я немного растерялась, – призналась я, глубоко вздохнув. Сразу подействовала белая таблетка: мышцы расслабились, и меня затопило ощущение комфорта и довольства.
– Ты отлично держишься, – потрепал меня по плечу Кевин.
Я улыбнулась. Кевина вроде бы искренне заботило мое выздоровление, и это ободряло. Мне действительно требовалась поддержка.
Я пошла на первый урок. В классе было почти пусто. Сидевшая впереди блондинка поздоровалась. Я ответила улыбкой. Этот маленький эпизод подтвердил, что я хотя бы выгляжу нормально, пусть и мало что помню из прежней жизни.
– Я буду у той стены, если что, – предупредил Кевин, когда я присела за парту, и отошел к книжному шкафу. Оглядевшись, я обратила внимание на красочные плакаты на стенах. В прежней школе стены были белые. А еще здесь пахло ванилью. Ароматерапия? Держат нас в расслабленном состоянии?
На каждой парте лежал листок. Входя, ученики вяло бросали рюкзаки на пол и заполняли анкеты, передавая их на учительский стол. Я достала отточенный карандаш и посмотрела на типовой ежедневный самоанализ. Вопросы показались смутно знакомыми.
«За вчерашний день у вас возникало чувство одиночества или уныния?»
«Нет».
Я быстро заполнила остальные овалы, задержавшись на последнем.
«Были ли в вашей семье или среди знакомых случаи самоубийства?»
«Нет».
Помедлив, я взяла листок с ощущением, будто сделала что-то неправильно, и проглядела ответы, но не нашла ошибки. В класс вошла учительница, кивнув классу. При виде меня она улыбнулась.
– Слоун, – сказала она, – очень рада наконец с тобой познакомиться!
Все с любопытством обернулись. Переполняемая иррациональным счастьем, я подошла положить свой листок на стопку других. Учительница отчего-то взяла именно мою анкету и бегло просмотрела.
– Умница, – улыбнулась она и, отвернувшись к доске, начала писать.
Кевин привел меня в столовую и сам выбрал мне еду, сказав, что нужно поддерживать стабильный вес, притом что один из побочных эффектов лечения – снижение аппетита. После его слов я сообразила, что он прав: я уже забыла, когда в последний раз мне хотелось есть.