Идиллия в духе Ватто
Шрифт:
— Укладывайся. Я у соседа, за стеной. Его нет. Если что — постучи.
Она вопросительно смотрела на него. Он поставил на ночной столик графин с водой, тарелку с яблоками.
— Пижама в шкафу, если хочешь.
Лицо его казалось каменным. Он взял из шифоньера бритвенный прибор, попрощался и вышел.
Она лежала и долго ждала. Он не вернулся.
А в это время он постучал в комнату третьего соседа и сказал ему:
— Ты просил у меня бритву?
Добрые голубые глаза под белыми ресницами замигали:
— Когда? А-а… хорошо, мне как раз она нужна.
Он отдал бритву и ушел в соседнюю комнату.
Погасил свет, вытянулся под одеялом, чувствуя себя поверженным великаном.
Во мраке плыло перед ним белое лицо, призывные тени глазниц, голые руки поверх одеяла.
"Вот упали на пол туфли. Вот она легла. Вот ее глубокий вздох. Господи, как я люблю, как желаю ее! "
Он от боли стиснул зубы.
"Люблю… И убиваю. Нет, она молодая, здоровая. Эти годы пролетели для нее стороной. Она еще может стать счастливой, иметь друга, детей… "
Снова вырастал в душе страх.
"Как будто приступ? Выбить окно? Нет. Ошибка. Хуже всего, что его так и не было в этот день. Только предчувствие. Может, я преувеличиваю? Может, пойти к ней?"
Он чиркнул спичкой. Трепетный огонек выхватил из темноты точеную, почти безволосую, красивой формы руку.
"Жить бы тебе и жить, рука…"
В темноте мигал огонек папиросы. Какое-то подобие равновесия родилось в сердце.
"Пойти? Нет".
Так они лежали без сна, каждый в своей комнате. Только узкая перегородка. Но все равно что океаны.
"Работать, работать, работать. Только работать. Это единственное".
Вспыхивал красный светлячок.
"Смерть, я не боюсь тебя! Я бросаю тебе вызов. Я человек… Хотя сегодня, как грубое животное, оттолкнул ту, которую на руках бы носил всю жизнь… Но я же люблю ее. Я люблю ее, люблю, люблю!.. "
Он лежал, глядя в темноту. А на ночном столике неутомимо тикал будильник, отбивая бег времени.