Идиотам просьба не беспокоиться

Фишер Тибор

– Ты женишься на Катерине?

– А ты женишься на Елизавете? – не остался в долгу Хьюго.

Тема была деликатная. Джим знал очень немногих из подруг Хьюго, потому что редко какая подруга задерживалась при нем больше, чем на пару месяцев. То ли у Хьюго был иммунитет к безумному пламени страсти, то ли это случилось так быстро, что Джим просто все упустил? Как будто им снова семнадцать лет… только им уже далеко не семнадцать, и в их возрасте отсутствие серьезных и длительных отношений уже можно рассматривать как прискорбную патологию. И дело вовсе не в том, что некому будет поднести тебе ночной горшок, когда ты станешь

старым и немощным. Все-таки есть разница, когда ты смотришь хороший фильм вместе с одним человеком, и вы потом обсуждаете, что посмотрели, в приятной беседе, или когда ты смотришь тот же фильм с пятью-шестью разными женщинами, которые сменяют друг друга и каждая из которых сидит с тобой ровно двадцать минут, после чего навсегда исчезает – вроде бы у тебя есть компания, но обсудить фильм ты с ними не сможешь.

Если Катерина и вправду такая, какой она кажется, то чего еще нужно Хьюго? Да, у нее есть один недостаток. Она небогата, даже неплатежеспособна. Но это отнюдь не причина, чтобы с ней «не водиться». Из всех подруг Хьюго, которых знал Джим, Катерина была самой-самой. Да и для нее Хьюго был очень даже неплохим вариантом. В конце концов на концерты можно ходить и с друзьями. А что касается ссор… так все пары ссорятся. Какими бы нежными ни были отношения, повод для скандала всегда найдется: куда вешать полку, каким кремом натирать обувь, сразу ли выбросить на помойку кошмарного вида дешевенькие безделушки, подарки от родственников жены/мужа. Может быть, это и есть определение любви: человек на которого ты не можешь сердиться долго.

Елизавета стояла у кромки прибоя, мочила ножки. Ножки были что надо. Апатичная задумчивость Джима сменилась знакомым зудом. Хватит думать головой, твердо сказал он себе, пусть вожделение берет бразды. Именно потому, что он много думал, он и довел себя до банкротства и до тесной дешевой квартирки – с какими-то странными пятнами плесени на обоях, – в самой голимой части Лондона. Гоните мысль, пусть пирует зверь.

Девушки увидели, что Ральф возвращается с напитками, и тоже вернулись. Елизавета уселась на полотенце.

– Простите мою безграничность, – сказала она.

Ральф с трудом удерживал поднос, на котором имели место быть: две бутылки шампанского, бутылка водки – каждая в отдельном ведерке со льдом, – две большие кружки пива и три бутылки минеральной воды. Джим невольно поежился, представив себе, сколько все это стоит по пляжным ценам.

– Может, сейчас поиграем в питейную игру? – спросил Ральф.

– Будет несправедливо, что девушкам придется играть на английском, – сказал Хьюго с толикой паники в голосе. Его явно страшило, что придется вносить материальный вклад в эту покупку.

– Да ладно. Давайте сыграем.

– Я что-то не в настроении. Да и вообще, глупое это занятие. Я журчу и булькаю по шестому разу, и мозги меня плывут.

– Понял, отвял. У меня есть идея получше. Пусть каждый расскажет историю, и чья история будет лучшей, тот не будет платить свою долю в выпивке.

Хьюго внимательно изучил этикетки на шампанском.

– Ты что, с дуба рухнул? И все равно это несправедливо по отношению к девушкам.

– Катерина с Елизаветой пусть будут судьями. А мы, каждый, расскажем историю. Тема пусть будет… антиобщественные поступки. Да, это всегда интересно. Антиобщественные поступки.

– Я играю, – сказал Джим. Ему нечего было терять. Игра – не игра,

ему все равно надо будет платить. А так хоть какое-то развлечение.

– Расскажи нам историю, Хьюго, – сказала Елизавета.

– Да, Хьюго, расскажи нам историю. – Ральф очень лихо открыл шампанское; пробка вылетела и приземлилась между грудями длинноногой и смуглой красотки, которая дремала, прикрывшись газетой. К счастью, она не проснулась.

– Даже не думай, – остановил Хьюго Ральфа, когда тот потянулся, чтобы забрать пробку. – Я не умею выдумывать истории.

– Тогда расскажи нам историю из жизни.

Хьюго задумчиво почесал щетину.

– О Господи. Но прежде чем я начну… Катерина, Елизавета, я попрошу вас не забывать, кто вас везде возит и кто за все платит. В общем так. Вы мне наверняка не поверите. Пару месяцев назад я устраивал у себя вечеринку, а на следующий день мне позвонил один из гостей. Парень, которого я едва знал. «Слушай, мне у тебя очень понравилось, – сказал он. – Я заметил, у тебя есть свободная комната для гостей. Ко мне тут друзья приехали, живут у меня, и я тут подумал… ты меня не приютишь на недельку? Меня с моей девушкой». Я сказал, что сейчас у меня тоже гостят друзья, так что ничего не получится. Этот урод даже не смог обеспечить отель для своих гостей.

– И это все? – спросил Ральф.

– Ага. Правда, забавно?

– Похоже, ты дисквалифицирован и должен оплатить счет. Ты вообще знаешь, что означают слова «история» и «антиобщественные поступки»?

– А какая твоя история?

Ральф закурил и плеснул себе водки.

– У меня был приятель – он еще и коллега, – у которого было весьма необычное хобби. Дефекация в местах отправлений религиозного культа.

– Что? – не поняла Катерина.

– Прошу прощения. Он срал в церквях.

– Зачем?

– Интересный вопрос. Он глубоко погряз в метафизике. И его волновал вопрос, есть Бог или нет.

– Не вижу связи, – сказал Хьюго.

– Связь очень даже прямая. Не сумев найти убедительных доказательств, что Бог существует, он стал осквернять святыни в надежде, что с ним приключится что-нибудь ужасное. В смысле, Бог его накажет, что и явится доказательством, что Бог существует. Он подошел к этому радикально. То есть не просто втихую покакал в ближайшей к дому методистской церкви. Он полмира обьездил, чтобы верней достать Господа Бога. Ватикан, собор святого Павла, Золотой храм в Амритсаре, буддистские храмы в Японии – он везде побывал и оставил свою «визитную карточку». Он даже поехал в Америку, предварительно изучив ихние религиозные культы – так сказать, для полного набора.

– И его ни разу не поймали?

– Один раз, у квакеров. Но они решили, что он больной.

– И я их понимаю, – вставил Хьюго.

– Но вся ирония в том, что это отнюдь не грех, ибо ни одна религия напрямую не запрещает ходить по-большому в местах поклонения божеству. Разумеется, я не особенно разбираюсь в религиях, но я уверен, что такого запрета нет ни в одной.

– Ну и что, случилось с ним что-нибудь страшное?

– Нет. – Ральф в очередной раз приложился к стакану. – В конце концов он покончил с собой; но в предсмертной записке он написал, что он кончает самоубийством потому, что за долгие годы, пока он занимался своим богохульным делом, с ним не случилось ничего ужасного. Наоборот. Он продвигался по службе. И все у него было замечательно.