«Идущие на смерть»
Шрифт:
Однако тут есть определенные нюансы — повредить за столь короткий срок сразу два боеготовых броненосца нереально, потому огонь крупнокалиберных орудий нужно сосредоточить только на одном корабле, желательно слабейшем. Вот тут он сам подыграл японцам, поставив «Севастополь» замыкающим. На нем только три 305 мм орудия, и японцы это прекрасно видят, да и ход на два узла меньше, так что не станет тормозить «Полтаву», если ситуация сложится неблагоприятно.
— Против нас будут драться «Касуга» и «Асахи», — негромко произнес Ухтомский, оценив ситуацию. — Если выбьют артиллерию, и мы сбавим ход, то в атаку пойдут миноносцы. И тогда нас просто потопят торпедами. Скажите рулевым, чтобы держали курс ближе к берегу на всякий случай — тогда хоть
Японский броненосный крейсер "Касуга" 1904 год. со схемой бронирования и вооружения.
Глава 21
— Ваше сиятельство, «Полтава» явно не желает от нас уходить, все время держит ход на двенадцати узлах!
В голосе Грамматчикова прозвучала нескрываемая гордость — идущий впереди броненосец, держал точно такой же ход как «Севастополь», причем выкатился дальше в море, как бы приглашая японцев пострелять именно по нему. Успенский откровенно проигнорировал приказ контр-адмирала идти на прорыв с миноносцами. На последние смотреть было уже не так страшно как прежде, когда по ним открыли огонь вражеские крейсера, попытавшиеся перегородить путь на юг, к спасительной гавани. Зря они это сделали — «Полтава» чуть отвернула к осту, выкатилась в море и тут же ввела в действие 152 мм пушки правого борта, осыпав обнаглевшие японские крейсера градом снарядов — те тут же обратились в бегство, открыв дорогу русским миноносцам к близкому уже Порт-Артуру.
Броненосец при этом давал полные залпы левым бортом по «Ниссину», и японскому флагману приходилось несладко, все же бортовой залп русского корабля весил в два с половиной раза тяжелее. Идти оставалось одиннадцать миль — сто десять кабельтовых, а то и меньше, если японские корабли не пожелают входить в зону действительного огня батареи Электрического Утеса. Теперь только на спасительный огонь десятидюймовых пушек оставалась надежда, иначе придется выбрасываться на берег.
— Сдюжим, ваше сиятельство, прорвемся, — в голосе Грамматчикова прозвучала уверенность, да и матросы с офицерами в рубке излучали полную уверенность в благополучном окончании похода. Теперь Ухтомский заметил на их лицах не сомнения, которые как печать он видел у всех, три дня тому назад, а неимоверную бодрость, которая словно распирала их пришедшими новыми силами. Не хотелось только, чтобы самоуверенность появилась, ни к чему доброму такое не приведет.
И заговорил очень тихо, стараясь, чтобы никто кроме Грамматчикова не расслышал его слова:
— Я думаю, господин капитан 1 ранга, не сегодняшним днем, и тем паче не исходом этого столкновения. Один наш броненосец не должен иметь серьезных повреждений, ибо предстоит прикрывать крейсера Эссена. А как это будет возможно сделать, если и «Полтава» нахватается снарядов. Потому под огонь противника нужно всегда подставлять старые и тихоходные корабли, чтобы они потом имели возможность выйти из боя, и привести себя в порядок. А в нашем случае просто дойти до Порт-Артура, где нас прикроет береговая артиллерия — только и всего.
Ухтомский сделал паузу, посмотрел на стреляющие японские корабли, и усмехнулся. Негромко добавил:
— Японцы должны были сосредоточить огонь артиллерии всех трех своих кораблей по «Севастополю», тогда бы ваш броненосец бы просто сокрушили! Но они этого не сделали, чем допустили серьезную ошибку, скажу прямо — фатальную. Дело в том, что сосредоточенный огонь нужно вести по одной цели всегда — количество попаданий вырастает резко по экспоненте, начинаются пожары, которые нужно тушить. Но бой продолжается — аварийные команды выкашивает осколками, потери растут, и наступает момент, когда отправить наверх некого, да и все рукава перебиты. Все в дыму, артиллеристы не могут стрелять толком, зато противнику все хорошо видно. Разбитые трубы потеряли тягу, вентиляторы гонят в кочегарки дым,
Ухтомский остановился, посмотрел на совершенно очумевшие лицо Граматчикова, и улыбнулся:
— Как видите, не все так плохо, как я ожидал заранее, предполагая ход событий. Я не принял в расчет, что противник может принимать неправильные решения. А вторая ошибка заключается в том, что контр-адмирал Мису не поставил у нас на дороге свои броненосцы, сделав «кроссинг Т», вот тогда бы пришлось туго. Потому я и повел отряд вдоль берега, чтобы мешала качка, и начал бы свалку — мели помешали бы маневру и нам, и японцам. В такой ситуации угроза атаки миноносцев сыграла свою роль — у нас их примерно одинаковое число. Однако, как видите, вражеский адмирал не стал рисковать, и предпочел выбрать вариант, когда шансы на победу по очкам достаточно высоки. А ведь с моей стороны это был блеф как в покере на повышении ставок — ведь торпед у нас практически не осталось…
Ухтомский осекся — корабль сильно встряхнуло. Можно было не сомневаться, что в него попал двенадцатидюймовый снаряд с «Асахи». Японские 305 мм «гостинцы» весили потяжелее русских, потому их «получение» было крайне нежелательно.
— А третью ошибку допустил сам Того — кто хочет быть сильным везде, никогда не станет таковым нигде. Ему надо было разделить силы поровну, и два броненосца с «Касугой» разделали бы нас под орех, как быка на бойне. Но Хейхатиро решил иметь против «Ретвизана» с «Цесаревичем» три броненосца, хотя бы я сделал бы все наоборот — отправил в погоню за эскадрой Витгефта «Микасу» и двух «гарибальдийцев». Нужны в первую очередь корабли, способные догнать убегающего неприятеля! А эта троица вполне способна сражаться против «француза» и «американца»!
— А как же наличие «Пересвета» с «Победой»?!
— Неполный броневой пояс, огромная площадь незабронированных участков и слабоватый, десятидюймовый калибр башенных пушек позволят «асамоидам» противостоять им в бою с определенными шансами на успех. Догнать, сделать дырку у ватерлинии в носу, и наш броненосец сбавит ход, и почапает по Цусимскому проливу, в котором ночью будут кишеть миноноски. Дальнейшее можно не предугадывать — и так все ясно, у американцев термин есть как раз для таких ситуаций — «хромая утка».
Ухтомский тяжело вздохнул и стал рассматривать вражеские корабли. И заметил, что носовая башня «Асахи» огня не ведет, в бинокль были хорошо видны неестественно задранные стволы, причем один был значительно короче другого. Павел Петрович негромко произнес:
— Шимоза, которой японцы начиняют свои снаряды, крайне неустойчива и капризна — половина главного калибра на «Асахи» бездействует, носовая башня вышла из строя. Нужно пройти еще тридцать кабельтовых, и в дело вступит батарея Электрического Утеса…
Ухтомский неожиданно замер, а потом с нескрываемой радостью воскликнул на вздохе облегчения!
— Прах подери, они уже стреляют, видимо на максимальном углу возвышения! Одиночный всплеск, а мы стреляем залпами!
Позади идущего концевым «Асахи», перелетев броненосец на пару кабельтов, взметнулся в небо огромный султан воды. Вскоре второй гейзер взбурлил уже в носу «Ниссина» — классическая пристрелка с ориентированием на перелет-недолет, поправки и «вилка».
И через минуту «Асахи» накрыло пятью всплесками, он словно стал продираться сквозь «водяные деревья». И тут до японцев дошло, что на арене схватки появился новый противник, которого поразить нельзя, но перетерпеть ущерб от него придется огромный. Продолжать бой было не только бессмысленно, но и крайне опасно — русские десятидюймовые снаряды падали с огромной высоты, а такие попадания смертельно опасны даже для хорошо защищенных броненосцев. Так что японский отряд круто изменил курс, делая поворот, и на полном ходу устремился прочь.