Идущие сквозь миры
Шрифт:
Несколько секунд я пребывал в замешательстве.
За этим предложением могло крыться все что угодно — от желания нетрезвого завсегдатая поболтать со свежим человеком до приглашения к однополой любви.
— Извини, я не пью пива, друг, — сказал я как можно доброжелательней. Должно быть, улыбка моя была довольно жалкой. Он словно бы этого и ждал.
— Тебе, стало быть, не нравится пиво? А может быть, ты хочешь вина?
— Он, наверное, вообще ненавидит пиво! — пискнул высунувшийся из-за плеча бритоголового коротышка.
Слишком
Пиво было национальным таххарским напитком, в то время как вино больше любили в сгинувшем Каоране (это, кажется, единственное, что достоверно известно о них широкой публике). И до сих пор среди подданных императоров дома Хайгетов принято хвалить пиво, а вино — ругать (хотя пьют его не меньше).
— Эй, приятели. — На выручку мне пришел Ингольф, приближаясь к нам нарочито неторопливой, тяжелой поступью. — Если мой друг вас чем-то задел, то прошу его простить. Если что, могу поставить всем выпивку.
Но компанию не привлекла идея выпить за чужой счет.
— Не лезь, мужик, — махнул рукой атаман, как от мухи отмахнулся. — Мы уважаем гостей и не хотим, чтобы с ними приключились неприятности. Но если ты напросишься, с тобой может случиться такое, от чего твоя мамочка будет плакать.
Лицо Ингольфа потемнело.
— Полегче, — не предвещающим ничего хорошего тоном процедил он. — Моя мать давно умерла, но мне не нравится, когда всякие жирные свиньи треплют ее имя своими грязными языками.
Последние слова были восприняты всеми пятью как сигнал к началу драки.
Трое во главе с бритоголовым кинулись без предупреждения на Ингольфа, двое — девка и коротышка — атаковали меня как представляющего, по их мнению, наименьшую опасность.
Я успел вырубить девку — она подставилась по-глупому, — отмахнулся от коротышки, но третий из компании, до того державшийся сзади, неожиданно выхватил из широкого рукава электрохлыст. Судорога буквально разодрала меня на части.
Сквозь дымку я видел плюющийся молниями пистолет в руке Ингольфа, непонятно как у него оказавшийся, держащегося за плечо бритоголового и Рихарда, молотящего его ногами, увидел, как один из бандитов, зажимая руками окровавленное лицо, валится на асфальт… Потом все исчезло во тьме с редкими искрами.
— Ну я же говорил — жив он, все в порядке. А вы уже хотели его эликсиром потчевать! — Это были первые слова, которые я услышал, выплыв из забытья.
Открыв глаза, я обнаружил, что нахожусь у нас в номере и вокруг меня собралась вся наша команда, включая даже Файтах.
Как коротко рассказали Ингольф и Рихард, разметав банду по сторонам, они подхватили мое бесчувственное тело, остановили проезжавшую мимо машину и, сунув водителю изрядное количество «синеньких», рванули к гостинице.
Потом выяснилось, что водителю отвалили треть имевшейся у нас суммы.
Оставалось надеяться, что такие деньги отобьют у водителя память напрочь.
По случаю моего возвращения к жизни тут же была распита бутылочка местного коньяка. Убедившись, что со мной все в порядке, все разошлись по комнатам. У меня остались только Рихард и скандинав.
— Занятная штукенция… — Ингольф еще раз осмотрел тупорылый короткий пистолет-разрядник. — Занятная. Но не по мне.
— Не по тебе? — хмыкнул Рихард. — Да ты им всю шайку положил. И одного, как мне кажется, насовсем.
— Нет, — усмехнулся Ингольф. — Этим я положил половину. Остальных — кулаком. Если на то пошло, ты больше сделал, когда стрелялку у лысого забрал. И где он ее прятал, такую здоровую?
Я попытался встать, но головокружение и головная боль уложили меня обратно на диван.
Черт, как все неудачно обернулось! — думал я, слушая веселую болтовню друзей. То, что мы вполне могли расстаться с жизнью на этой поганой улице — это само собой. Но мало того: что, если бы нас, к примеру, загребли в полицию? В таких местах полиция, судя по моему предыдущему опыту, не должна усердствовать, но кто знает… С нашими паршивыми справками — как бы мы выглядели?
Да, опасность может грозить и с другой стороны. Одно дело, если мы нарвались на мелких шакалов-одиночек. Тогда они, скорее всего, забьются куда-нибудь в норку и постараются не попасться нам на глаза.
Но вдруг мы задели серьезную местную братву и те захотят разобраться с наглыми чужаками? Хотя эта компания на серьезных не тянет, но кто знает?
Впрочем, что беспокоиться о таких мелочах — неизбежных последствиях, в сущности, нашего странствия?
Вся наша жизнь, весь путь, которым мы шли этот год, — путь по краю.
Рихард, что-то напевая себе под нос, тем временем внимательно изучал оружие, доставшееся нам по случаю. Поднявшись с дивана, я присоединился к нему.
Это был местный армейский пистолет-пулемет калибра пять миллиметров, под патрон со сгораемой гильзой, снаряженный пулями в титановой оболочке, с магазином на девяносто патронов и электронным прицелом, для которого нет разницы между ночью и днем.
При нем же был и подсумок, набитый патронами. Нам здорово повезло, что типы, с которыми мы столкнулись, наверняка толком не умели с ним обращаться. В противном случае все бы могло кончиться куда печальней.
Оружие серьезное — опасней его только боевой разрядник да еще лучемет.
Так что наша вылазка увенчалась успехом, хотя и не в том смысле, в каком мы рассчитывали.
А главное — все кончилось хорошо. И уже на следующее утро я чувствовал себя великолепно, словно не валялся вчера полтора часа без сознания.
И, кстати, эту историю мы не поведали Мидаре, появившейся следующим вечером: не столько чтобы не огорчать ее, сколько чтобы не услышать от нее чего-нибудь насчет взрослых людей, которых нельзя оставить одних.