Идущие сквозь миры
Шрифт:
Но было одно «но». Уже после одной ампулы могла возникнуть жуткая наркомания, против которой не могло помочь уже ничего. Человек испытывал ни с чем не сравнимые муки, и их можно было остановить только дозой все того же эликсира… на пару часов. Даже магия не помогала, и мне довелось однажды услышать от ее знатока, колдуна шестой степени посвящения, что это вещество каким-то образом поражает астральное тело человека, да так, что даже в Мирах Левой Руки чародей бессилен спасти несчастного…
Выбрав из кучи барахла длинный и просторный плащ, висевший на мне как на пугале, я сбросил камзол и рубаху и принялся собираться.
Приборы ночного видения, запасные магазины и мешочки с патронами я приклеил скотчем на голое тело. Сверху вновь натянул рубаху и камзол и еще кожаную безрукавку, чтобы хоть немного скрыть выпирающие за пазухой предметы. В карманы безрукавки рассовал обоймы. Гирокомпас, радар и «Стечкин» повесил на шею, примотав патронташем.
Разобранные ружья и АК засунул в заблаговременно пришитые петли на подкладке плаща, в карман которого положил драгоценный эликсир. В другом кармане лежал поставленный на боевой взвод браунинг.
Накинув плащ, прошелся туда-сюда по каюте, заглядывая в зеркало.
Вроде нигде ничего не выпирало и почти не брякало. Чтобы замаскировать звон, демонстративно повесил на пояс оттягивающий ремешок кошель.
На поясе же пристроился абордажный кортик — чтобы отбить охоту у кого бы то ни было на этот кошелек покуситься.
Общий сбор был назначен возле маленькой, почти покинутой часовни духов — покровителей человеческой печени на окраине. Подобных культовых сооружений тут немало — есть посвященные покровителям костей, желудка, кишок и даже духам — защитникам от зубной боли.
Когда я появился у этого скособоченного, ветхого каменного сооружения, строитель которого явно был не силен в архитектуре, все наши были уже в сборе. Наша группа производила впечатление, надо сказать, довольно странное — во всяком случае, так мне показалось. Вроде бы ничего особенного: несколько человек в длинных плащах, кучкой стоящие у древней часовни, но все-таки что-то было в лицах и даже позах моих товарищей…
Мы вошли в часовню, аккуратно притворив за собой дверь.
Последний раз люди были тут довольно давно. На стоявшем в углу уродце из обожженной глины висели нехитрые приношения местных жителей, уже порядком покрывшиеся пылью. Пыль танцевала в солнечных лучах, проникавших через несколько слуховых окон в черепичной кровле и в проем единственного окна над алтарной плитой. Пыль лежала и на полу, пересеченном лишь цепочками мышиных следов — серые приходили сюда, должно быть, отведать остатки масла из расставленных в нишах лампад. Именно отсюда нам предстояло стартовать — часовня стояла как раз на границе точки перехода. Все складывалось замечательно: хотя это время дня горожане предпочитают проводить в домах, и место глухое, но все равно — хорошо, что даже случайный взгляд не обнаружит наше внезапное исчезновение, да еще сопровождающееся спецэффектами.
Глубоко вздохнув, Мидара вытащила из-за ворота платья кристалл на цепочке…
— А если она не сработает — что, интересно, мы будем делать? — озабоченно спросил Орминис.
Лицо Мидары на секунду помрачнело.
— Тогда… как пришли сюда, так и вернемся, только и всего.
— Нужно было заранее проверить эту штучку, — фыркнул Ингольф. — Тогда бы и беспокоиться не пришлось.
Мидара, подняв голову, нарочито безразлично уставилась в синеву неба за окном с ползущими косматыми тучами.
— Где я его должна была проверять? Может, нужно было сразу его к главному колдуну снести — мол, научи, господин, как с этим обращаться? Ну что, приступим?
— Подожди, — вступил Дмитрий, — вначале прикинем, что у нас есть.
Мидара указала на автомат, потом вытащила из кармана пистолет. Затем вынула из-за пазухи холщовый сверток, развернула тряпицу. Внутри блеснули золотом и радугой самоцветов драгоценности.
— Это все? — с иронией прокомментировал Дмитрий.
— У меня же нет капитанской заначки.
Секер вытащил из сумки на поясе две полицейские дымовые гранаты, отогнул полу кафтана, продемонстрировал висящий в ременной петле массивный короткоствольный револьвер с несоразмерно толстым барабаном.
Подбросил на ладони дюжины две золотых.
— Не копил, — коротко пояснил он.
У Орминиса имелся вечный электрический фонарик с атомной батарейкой, маленький транзисторный приемник — вещь на базе бесполезная, но могущая помочь при определении характера посещаемого мира. Кроме того, он прихватил целую сумку лекарств, благо наш аптечный склад почти не охранялся.
Так что, в придачу к моему эликсиру, мы могли располагать менее сильнодействующими средствами.
Порошки, щепотка которых прекращала простуду и даже начавшееся воспаление легких, мазь, незаменимая для гноящихся ран и язв, и многое другое.
Были тут и «иглы» — тонкие твердые заостренные стерженьки, которые загонялись под кожу, где за пару минут начисто растворялись. Антибиотики совершенно убойного действия, в основном использовавшиеся у нас для исцеления болезней, полученных при нарушении заповеди «не прелюбодействуй».
Ингольф мог похвастаться своей любимой снайперской винтовкой, которую умудрился вынести с корабля в разобранном виде под одеждой, вместе с неимоверным количеством патронов. Впрочем, при его габаритах это было несложно.
Некоторое время мы стояли молча, словно не зная, что делать дальше.
Потом Мидара вновь сжала кристалл в ладони, поднесла к глазам.
Текли секунды, а ничего не происходило. А потом вдруг что-то словно сорвалось с ее ладоней — как будто дрожание воздуха над раскаленными камнями пустыни, — и метрах в пяти перед ней возник бледный, переливающийся дымчатым опалом овал высотой чуть больше человеческого роста и шириной — в три.
На секунду мне показалось, что там, в глубине, возник рисунок спирали с широкими витками. Потом пространство в глубине его налилось багряным и спустя мгновение засветилось так хорошо знакомым мне радужным перламутром межпространственного барьера. Сердце мое сжало вдруг необыкновенное чувство: впервые на моих глазах это сотворил человек. Такой же, как и я.
Мидара сделала первый шаг, бесследно пропав в туманном зеркале.
За ней шагнул Дмитрий, следующей порывисто скользнула Тая, крепко зажмурившись. В колеблющейся пустоте исчезли Мустафа, Орминис, Секер.