Идущие за кровью
Шрифт:
— Как звали этого иностранца? — спросил я.
— Он сказал, что его зовут Жеводан. Я не знаю, имя это или фамилия…
— Описать его сможешь?
— Да… Высокий. Очень худой. Но не так худой, как слабый человек, а… Как бы это сказать… Словно он состоит из одних сухожилий. Когда пообщаешься с ним некоторое время, понаблюдаешь за его жестами и движениями, создается именно такое ощущение. Мне даже кажется, что он легко бы мог раскидать нас в тот раз, когда мы на него напали, но не захотел… У него густые черные волосы, очень черные глаза и аккуратные, изящные усики. Лицо вытянутое, скуластое. Брови очень густые. На переносице сходятся. А глаза все время прищурены, словно смотрит через прицел пистолета. Одет очень добротно, дорого… Что ещё? Вот!.. Амулетик с цепочкой у него на шее. Такой треугольный камень, синевато-коричневого цвета. И на нём знаки… Нет, рисунки… Помню, что рисунки, но вот какие — я
— Лабрадор, — впервые подал голос Петров. — Всё верно, это — Жеводан. У него был медальон из лабрадора, так называемого «камня гиперборейцев»… Видимо, это очень важная для него поездка, если он не боится носить лабрадор. При его занятиях это может быть опасно. Этот камень «укротить» невозможно.
— Ты знаешь, кто этот иностранец? — удивился я.
— Увы. Именно он и интересовал меня с самого начала. Помнишь, я рассказывал тебе про человека, которого наши люди потеряли недалеко от дома Ватюшенко? Это и был Жеводан.
— Что ж… Тогда дело можно считать почти законченным, — вздохнул я с облегчением. — Зеленкин и Ануфриев у нас, Ватюшенко и Самохин убиты, Борисов и этот… Как его?.. Живоглот?
— Жеводан, — поправил Петров.
— Да, Жеводан… Все «действующие лица» этой истории нам известны, только последние двое где-то все ещё бегают. Тайн больше нет. Дело, как говорится, «с лицами», далее пойдут «технические детали». Розыск, задержание, допросы, очные ставки и все такое… Сегодня же выставлю на них «сторожевики». Рано или поздно они попадутся. Всю жизнь бегать не будут. С иностранцами, правда, придется повозиться, но и в этом кое-какой опыт имеется… Если, конечно, он — настоящий иностранец.
— Настоящий, — подтвердил Петров. — И прибыл сюда официально.
— Тем лучше. Свяжемся со спецотделом…
В кабинет заглянул Калинкин:
— Закончили?
— Так точно, Геннадий Борисович. Картина понемногу проясняется. Некоторые дополнительные штрихи выяснятся позже, но в целом суть понятна уже сейчас.
— Семенов, — позвал Калинкин участкового, проходившего мимо кабинета. — Отведи задержанного в дежурку… И смотри за ним получше. Эти парни имеют склонность к «неожиданным переменам настроения», — он сел на место Зеленкина и кивнул мне: — Вкратце объясни суть. Я сейчас еду в РУВД, нужно как-то реабилитироваться перед шефом… Только вкратце, у меня нет времени.
— Самохин, Борисов и Зеленкин занимались мелкими кражами и грабежами, — сказал я. — На одном из таких «предприятий» познакомились с неким Жеводаном, предположительно иностранным подданным. Он и предложил им ограбление квартиры Ватюшенко, пообещав хорошо заплатить за некую золотую чашу, представляющую историческую ценность. Во время ограбления преступники, по неопытности, не убедились, что квартира пуста, и наткнулись на хозяина, к несчастью для него, оказавшегося дома. Стукнули по голове, связали. Но не рассчитали — Ватюшенко скончался. Испугавшись, они сбежали. Похищенную чашу Зеленкин отнес в обусловленное место, но перед этим, по своей глупости и молодости, они имели неосторожность повредить её, позарившись на украшающие её камни. Заказчик, обнаружив недостающие украшения, вернулся к ним с угрозами. Видимо, стресс и напряжение последних дней сыграли злую шутку с Борисовым — он сошел с ума. Этим и объясняется его огромная сила и странное поведение. Он убил Самохина и едва не отправил «к праотцам» Зеленкина, отнимая злополучные камни. После пришёл к нам и благодаря своему нетипичному поведению обвел вокруг пальца и меня. Остаётся под вопросом: отдал ли он все эти камни заказчику, но это уже вопрос десятый. Показания Зеленкина и Ануфриева надёжно приковывают Борисова и Жеводана к этому делу… Нужно подавать в розыск, Геннадий Борисович. А относительно иностранца — связываться со спецотделом.
— Хорошо. Дожимай дело до конца, пока оно идёт в руки, — кивнул Калинкин. — Бери в помощь Бирюкова, и доводите все до ума. В деле должны быть все справки, протоколы, всё… Сам знаешь, как это должно выглядеть. Всё же два трупа. Это не какая-нибудь кража из общежития. Раскроем — начальство от нас месяца на два отвяжется… До следующего трупа… Тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнул он через плечо, — чтоб не сглазить… Все, я убежал. Ни пуха!
— Ты думаешь именно так, как рассказал? — спросил меня Петров, когда мы остались одни.
— А ты опять за своё? — усмехнулся я.
— Сергей, ты можешь меня внимательно выслушать? Всё не так просто, как кажется. Если ты сейчас не поверишь мне, то можешь наделать бед… Точнее, помочь им свершиться. Я пока не могу сказать тебе всего… Я ещё должен кое в чём убедиться… Дай мне время
— Упаси меня судьба от комитетчиков, дары приносящих, — с пафосом изрек я. — Чем дальше от этих тайн, тем спишь спокойнее.
— Если все окажется так, как я думаю, то тебе во многом придется изменить своё мировоззрение. Я могу ошибаться, но мне кажется, что ты — один из тех редких людей, которые могут… Впрочем, об этом потом. Позже.
— Правильно, — подтвердил я. — И чем позже, тем лучше. А пока у меня дела. Хочу съездить в тот дом, куда Зеленкин отнёс чашу. Посмотрим, что это за «место сходняка» и почему там устраивают свидания.
— Тебе не следует туда идти. Тебе нужно подготовиться. Человек, в руки которого попала чаша… Скажем так: не совсем обычный человек. К встрече с ним нужно готовиться куда основательнее, чем ты думаешь. Он обладает некоторыми способностями, которые на первый взгляд могут показаться абсурдными.
— Гипнотизёр, что ли? Так на меня это не действует. У меня воображения — ноль. А психика простая, как у кочегара… Был у меня случай, когда один такой «кудесник» вокруг меня прыгал и руками махал. Шаманствовал до тех пор, пока я его за ухо не взял да в отдел не приволок. Вот там он разом сник и все свои заклинания позабыл. И не мудрено: я у него одной наркоты килограмма на два изъял.
— Расскажи поподробней, — попросил Петров.
— Чего рассказывать? Жил на моей территории один «деятель». Разными восточными заумностями увлекался. А у меня на него информация рекой текла. Мол, скупает наркотики в огромных количествах. В таких количествах их ни один наркоман переварить не может. А раз не для себя, значит, торгует. Но слухи — слухами. Человек он солидный был, на одних слухах к нему близко не подойдешь. Заведующий какой-то там крупной библиотекой, кажется, даже доктор каких-то наук… Не помню уже. Дальше — больше. Стала мне информация поступать, что открыл он у себя притон. Люди разные собираются, «травку» покуривают. Вот тут уж я не выдержал. Решил убить пару выходных и устроить небольшую засаду. И представляешь, как в точку попал! Подхожу к дверям его квартиры, а оттуда такой запах анаши и ещё какой-то гадости прет, что даже на лестничной площадке голова кружится и галлюцинации появляются. Я, не долго думая, эту дверь — вдребезги, влетаю в квартиру. Батюшки! Эротика Востока! Пять голых мадам несовершеннолетнего возраста танцуют какую-то «ламбаду», а этот старый паразит стоит перед столом в чем мать родила и водит руками над хрустальным шаром… И дым в квартире — коромыслом. Он в какие-то чашки, расставленные по углам стола, рассыпал наркоту и поджег… Ну и сами, видимо, «приложились». Глаза у всех собравшихся, как у бешеной трески, морды отрешенные, знай пританцовывают. Я этого «востоковеда» от стола оттягиваю, а он шипит, грозится, пальцами растопыренными мне в физиономию тычет и каких-то древних богов на «разборку» со мной вызывает. Что-то я ему там нарушил. Помешал какой-то там обряд выполнять и кого-то из «загробного» мира вызвать. Минут двадцать дергался. Потом я устал его успокаивать и говорю: «Послушай, отец, не перестанешь паясничать — наручники надену. Лучше добром в отделение иди, не доводи до греха. А «духи» явятся, так я и их тоже, как соучастников… Здесь наркоты на всех хватит. Да ещё засаду на вечер устрою, чтоб побольше твоих «джиннов» выловить, развратник ты старый!» Тут у него с головой совсем плохо стало. «Я, — говорит, — ещё вернусь. А сейчас превращусь в дым и улечу». Ну, я не стал его больше уговаривать, наручниками-то к столу и пристегнул… Чтоб «не улетел». Тут у него в голове немного прояснилось, меня, вроде как, узнал, шепчет: «Страж, страж». В том смысле, что «страж порядка». Но потом снова за своё… Я, когда его в отделение доставил, то вызвал врачей. Те сказали: шизофрения, без всякого сомнения. Можно сказать: повезло мужику — сразу от нескольких статей в сумасшедшем доме скрылся. Вот к чему твоя ученость приводит. Изучаешь разные «дао», входишь в «нирвану»… А выйти — не получается. Так «нерваным дауном» и остаешься. Вот такие дела… Чего это ты так на меня смотришь? Не веришь? У мужиков спроси. Это два года назад было. И Семин помнит, и Бирюков…
— Значит, все-таки ты, — расплылся в какой-то блаженной улыбке Петров. — Значит, это ты… А я сомневался. Не сразу тебя признал… Но это ты.
— Эй, эй, — предостерег я. — Ты на всякий случай держи себя в руках. У тебя что-то с душевным состоянием не так. У тебя сейчас такое странное выражение лица, что тебе совсем не помешает глоток водки… О, черт! Обед! Я же совсем забыл про обед! Я голодный, как стая волков зимой! Так, я убегаю… Вернусь через час. Ты пока можешь подождать здесь или, что ещё лучше, сходи-ка в ближайшую рюмочную и…