Идущий
Шрифт:
Иных вариантов попасть в Столицу у талха нет. Драго предполагал, что таким же образом попытается преодолеть стену и Старх. То, что он это сделает, не вызывало у Драго сомнений. Другой вопрос, что им двигало. Желание исправить то, что сделает Правитель? Или стремление оказаться рядом с мальчиком, когда тот сотворит нечто, что выправит наклонную плоскость этого мира? Не потому ли глава Ордена подтолкнул в нужном направлении Драго? Чтобы тот стал помехой гвардейцам и, значит, помощником Старха?
Сейчас не время для подобных мыслей, в первую очередь нужно забраться на стену, но Драго не мог остановить это внутреннее варево, словно
Если бы речь шла об Антонии, Драго не сомневался бы, что одолеет препятствие, но стены Столицы слишком высоки. Будь у него ещё с десяток попыток, уверенность оставалась бы полноценной. Однако у Драго их не было. Наверняка стражники услышат шум, какой издаёт крюк, заброшенный на стену арбалетной стрелой и несущий за собой верёвку. Если обойтись одним разом, стоящий поблизости решит, что ему послышалось, но два–три раза уже много.
Впрочем, выбора у монаха не было.
Мальчик уже в Городе, и надо спешить. Драго лично видел эскорт, сопровождавший повозку, порывом ветра пролетевший расстояние от Клунса к Столице. Под стенами Города увеличилось количество людей. Ворота держали открытыми всё меньше времени. И когда это происходило, контроль проходивших людей был невероятно жёстким. Поговаривали, кроме стражников был ещё какой–то лекарь, рассматривавший входивших в город людей. Драго знал, чем это вызвано. Но большинство людей оставались в неведении. Как ни странно, Правителю до сих пор удавалось держать в секрете появление в самой Столице болезни без названия. Впрочем, что это такое, люди в большинстве своём даже не знали.
Когда Драго наблюдал эскорт, он пытался обнаружить в толпе кого–нибудь из талхов, того же Старха или Уинара, но тщётно. У него возникло предположение, что кто–то из них уже проник в Столицу под видом обычного горожанина. При теперешнем режиме входа это казалось немыслимым, но талхи не зря учились менять внешность. Они предвидели, что мальчика переправят в Столицу, а не будут удерживать в Клунсе неопределённое время.
Драго отступил от стены ещё на шаг, быстрыми движениями приспособил крюк к стреле. Вложил её в арбалет. Приладил верёвку так, чтобы та не мешала выстрелу. Принял устойчивое положение.
Выдержал паузу, надеясь, что охранник, обнаруживший его под стеной, выдаст себя.
Драго выпустил стрелу. Она пошла тяжеловесно, и монаху показалось, что стрела вообще не долетит до верха стены, но обошлось. Крюк исчез из поля зрения. Драго коротко вздохнул, помедлил и потянул за веревку. Она натянулась и… дальше не пошла. Крюк зацепился за стену. Драго сделал то, что нужно, с первой попытки! Он даже испытал неуместное ликование, будто действительно совершил нечто невероятное. Подавив ненужный порыв радости, Драго потянул за верёвку сильнее. Всегда могло случиться, что зацепка получилась ненадёжная. Монах повис на верёвке, поджав ноги. Ничего не изменилось. Крюк держал накрепко.
Драго выпустил верёвку и отошёл на пару шагов, задрав голову кверху. Никаких признаков того, что этот трюк обнаружен. Ждать дальше не имело смысла. Кто знает, не совершает ли один из стражников сейчас обход? Всё равно, если Драго обнаружил себя, ему уже не позволят использовать этот способ до конца.
Монах полез вверх, помогая себе ногами. Руки, перебирая верёвку, поднимали тело выше и выше. Прошло максимум минут пять, и Драго оказался на стене. Получилось лучше некуда. Где–то поблизости слышались голоса стражников, но это уже не имело значения. Главное — его не обнаружили.
Он мог даже полюбоваться видом Столицы с высоты в восемьдесят локтей.
— Всё! Останавливай! — приказал Флек.
Повозка, скрипнув колёсами, замерла посреди улицы. Гурин выглянул изнутри. Флек одарил его вопросительным взглядом, имевшим отношение, конечно же, к мальчику.
— Всё нормально, — поспешно сказал Гурин.
Он чувствовал, в каком бешенстве Флек после того взрыва, учинённого послом от Ордена. Погибли не только охранники, но и Зург, хотя, как решил Гурин, вряд ли кто пожалел об этой жертве, даже сам Флек. Так или иначе, Гурин остался не в курсе того, что там произошло на самом деле, он–то находился в Клунсе. Флек ничего не рассказал, Гурин же спрашивать его не решился. Возможно, будь у них какое–то время, Гурин бы узнал подробности, от Флека или от других, не важно. Однако Флек напоминал вепря, ворвавшегося в Клунс, и требовавшего скорости, скорости и только скорости.
Гурин понимал его, хотя легче от этого не стало. Единственный плюс — все остальные увальни, причастные к этому делу, проявили максимум своих возможностей. Гурин, будучи воином, но не надсмотрщиком, не имел ничего против того, чтобы покинуть Клунс, по его мнению, самое мерзкое место во Всех Заселённых Землях, более мерзкое, чем даже монастыри талхов, но Столица в данный момент являлась тем городом, от которого лучше держаться подальше в первую очередь. Быть может, болезнь без названия уже запустила свои горячие пальцы и в другие города, но здесь её дыхание ощущалось сильнее.
Дело оставалось за малым — узнать, сможет ли мальчик победить исчадие, что не имело ни тела, ни имени.
Они без задержек миновали ворота, и мост за ними сразу подняли. Несмотря на скапливающихся людей, ожидавших возможности войти в Город, внутри, перед воротами, было относительно свободно — гвардейцам удалось рассеять собиравшихся горожан.
Квартал, где находился нужный дом, оцепили, хотя это не бросалось в глаза. Здесь не ощущалось настоящего спокойствия, но и не было напряжения, какое возникло, если бы горожане знали истину. Суету вокруг дома могли вызвать десятки различных причин. Например, хозяева совершили какое–то преступление, или наоборот преступление совершили против них.
И всё–таки подобных мест становилось больше и больше. Гвардейцев пока хватало, но всё могло измениться в самое ближайшее время.
— Выводи его, — приказал Флек.
Булох, Шрам и Камень неуклюже топтались на одном месте. Гвардеец, стоявший у порога дома, с опаской посматривал на Флека. И с надеждой: не сменят ли его прямо сейчас?
Из повозки появился мальчик. Гурин поддерживал его. Левую ногу ребёнка охватывала цепь, второй её конец Гурин намотал на свою руку. Цепь была тонкая, едва ли не ювелирной работы, но разорвать её не смог бы и взрослый, не говоря о ребёнке. Мальчик зажмурился после тёмной повозки, и Гурин подтолкнул его. Тот не сопротивлялся. Позволил подвести себя к дому. Флек хотел сказать ему что–нибудь, объяснить, что мальчика просят всего лишь вылечить человека, в конце концов, он ведь делал это раньше и не может пройти мимо чьей–то беды, но так не сказал ни слова. Флек почувствовал, что это — лишнее. Мальчик преобразился, и его явно потянуло к дому.