Идя сквозь огонь
Шрифт:
Главным местом в Швеции, где требовались рабочие руки, стали бойни и выросшие при них цеха для разделки мяса. Стокгольмская бойня была крупнейшей в стране, посему именно там решил попытать счастья бывший пират.
Магнуссену повезло. Его умение владеть разделочным ножом и секирой пришлось по вкусу цеховой старшине, и вскоре он стал рубщиком у одного из богатейших столичных мясников.
В подчинении у хозяина бойни была дюжина наемных работников, многие из коих были моложе и сильнее Харальда. Однако мало кому удавалось
Дела у Харальда шли в гору, он зарабатывал столько, что ему с детьми хватало на еду и съемное жилье. Экономный и бережливый, датчанин уже подумывал о том, чтобы купить какую-нибудь лачужку.
Он приобрел себе и сыновьям одежду городского покроя, сбрил усы, оставив лишь бороду, как было принято у шведов, и стал наведываться в местный собор слушать мессу.
На другом конце площади, напротив собора, располагалась харчевня, хозяйка которой, тридцатилетняя Ингрид, была вдовой. Зайдя к ней однажды пропустить кружку-другую пива, датчанин заметил, что миловидная вдовушка смотрит на него с интересом.
Трудно сказать, чем ей приглянулся длиннорукий рубщик мяса с водянистыми глазами и щетинистой, цвета медной проволоки, бородой. Но, как бы там ни было, эту ночь Харальд провел под крышей трактирщицы.
Он не рассчитывал, что их отношения продлятся, и искренне удивился, услышав от Ингрид, что она будет ждать его на следующий день.
Нельзя сказать, что Харальд был влюблен. В памяти его еще жил образ Хельги, не потускневший за полгода скитаний. Но жажда душевной теплоты и телесной близости сделали свое дело, и на следующий вечер он вновь распахнул потрепанные двери трактира.
Однако судьба уготовила датчанину встречу, отнюдь не доставившую ему радости. Рыжий косоглазый верзила, пировавший этим вечером с друзьями в заведении Ингрид, служил подмастерьем у одного из стокгольмских мясников, вечно споривших с хозяином Харальда за место королевского поставщика.
Соперничество богатейших хозяев мясных лавок нередко приводило к тому, что тот или иной из них вызывал конкурента на состязание. Последний раз они поспорили о том, чей работник быстрее освежует и разделает бычью тушу, предназначенную для королевского пира.
Проигравший спор должен был устроить за свой счет банкет для всей мясницкой гильдии и отдать победителю в качестве уплаты за проигрыш кошель золотых.
Хозяин Харальда выставил на состязание его, пригрозив, что в случае поражения вычтет проигранную сумму из жалования, мясник-соперник — того самого верзилу, слывшего большим умельцем в своем деле.
Искусство работы топором, привитое пиратской жизнью, выручило датчанина и на сей раз. Он справился с заданием быстрее конкурента и получил в награду от хозяина золотую монету.
Еще тогда в глазах
Конкурент Харальда без малого год обивал порог дома Ингрид, добиваясь ее благосклонности, а она отдала предпочтение залетному бродяге, не обладающему даже статусом горожанина.
Как обычно бывает, нашлись доброжелатели, сообщившие Рыжему, что у него появился счастливый соперник, и, войдя в харчевню, Харальд увидел там поджидающую его компанию.
Несмотря на свой рост и силу, Рыжий не решился прийти сюда в одиночку. С ним было двое его дружков-подмастерьев, бросавших на датчанина исподлобья колючие, волчьи взгляды.
Встретившись взором с противником, Харальд понял, что право на близость с Ингрид ему придется добывать кулаками. Кабаньи глаза подмастерья пылали такой злобой, что, казалось, еще миг — и он бросится на датчанина, сметая все на своем пути.
Харальд приготовился к побоищу, но, вопреки его ожиданиям, драка не состоялась. Высосав из кружек свое пиво, компания Рыжего покинула заведение Ингрид с таким видом, словно не имеет претензий к счастливцу.
Датчанина это не обрадовало. Ему был хорошо известен, нрав городских подмастерьев. Когда кто-либо из этой братии собирался набить рожу своему ненавистнику, то вызывал его на бой прилюдно, с помпезностью, коей мог позавидовать иной рыцарь.
И то, что троица врагов ушла из харчевни, не привлекая к себе внимания, значило одно: подмастерья готовятся встретить его по пути домой. Харальд не испытывал перед ними страха, но был уверен, что на сей раз ему следует ждать не честной драки, а удара ножом в спину.
Посему, отужинав, он не вернулся в свою хибарку, а решил заночевать у Ингрид. Добрая женщина, давшая ему приют, первым делом предупредила датчанина об опасности, грозящей ему со стороны Рыжего и его дружков.
Харальд улыбнулся в ответ, уверив подругу, что умеет быть осторожным, и, забыв о подстерегающей за дверями опасности, увлек ее на ложе. Он привык в одиночку справляться с невзгодами и не желал вмешивать полюбившую его женщину в свои дела. Но смерть уже шла по пятам бывшего пирата, и спустя неделю он встретился с ней лицом к лицу…
…В тот день работы было особо много, и разделку туш рубщики мяса заканчивали поздно вечером, при свете факелов. Когда хозяин бойни, устало махнув рукой, отпустил их по домам, вечерние сумерки уже сменила непроглядная тьма.
В права вступал декабрь — самый холодный в Швеции месяц года, время пронизывающих ветров и долгих, тоскливых ночей.
Харальд не любил эту безотрадную пору. Ее хорошо было пережидать в натопленном доме, у весело потрескивающего в печи огня, но горе тому, кого декабрьская ночь застанет под открытым небом!