Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

Кинг Стивен

СТОП!

Она взмокла от ужаса. И это при виде обыкновенного дома с закрытыми ставнями. "Не глупи, - приказала она себе.
– Ты собираешься немножко пошпионить, вот и все. Отсюда можно увидеть твой собственный дом. Что, во имя Бога, может с тобой случиться неподалеку от собственного дома?"

И все-таки она крепче сжала свой кол, а когда деревья уже не могли надежно скрывать ее из виду - опустилась на четвереньки и поползла. Из-за последних деревьев опушки видна была западная сторона дома, оплетенная

спутанной жимолостью, уже почти осыпавшейся.

В тишине вдруг взревел автомобильный мотор - этот звук заставил ее сердце взлететь к горлу. Сьюзен вцепилась пальцами в траву и прикусила нижнюю губу. Еще минута - и старый черный автомобиль свернул с подъездной дорожки к городу. Сьюзен успела хорошо рассмотреть водителя: большая лысая голова, глаза так глубоко посажены, что, кажется, будто не видны, темный классический костюм. Стрэйкер. За покупками, наверное.

Она видела, что большинство ставней поломаны. Надо подобраться вплотную и заглянуть в щель. Скорее всего, она ничего не увидит, кроме беспорядка начинающегося ремонта. Приблизительно так же романтично и сверхъестественно, как футбольная телепередача.

Но все-таки - ужас.

Он вспыхнул внезапно, эмоции отмели логику, наполнили рот привкусом меди.

И она знала, что кто-то стоит за ее спиной, еще раньше, чем на ее плечо упала рука.

Уже почти стемнело.

Бен встал со складного стула, выглянул в окно и не увидел ничего особенного. Удлинились вечерние тени. Трава на заднем дворе похоронного бюро еще зеленела, - видимо, предусмотрительный гробовщик старался сохранить ее такой до самого снега. Символ продолжающейся жизни на фоне смерти года. Эта мысль показалась Бену необыкновенно угнетающей, и он отвернулся от окна.

– Как хочется закурить, - произнес он.

– Никотин убивает, - отозвался Джимми, не оборачиваясь. Он смотрел телевизор.

Бен посмотрел на часы. 6:47. В календаре значилось точное время заката - 7:02.

Джимми прекрасно все устроил. Мори Грин, маленький человечек в расстегнутом черном жилете и белой рубашке, встретил их со всей возможной сердечностью.

– Мы пришли попросить об одолжении, - сказал ему Джимми.
– Притом не маленьком.

Грин внимательно взглянул ему в лицо.

– А собственно с какой стати?
– весело спросил он.
– Что такого ты сделал для меня, чтобы мой сын третьим по успеваемости закончил школу в Нортвестерне?

Джиими покраснел:

– Я сделал только то, что обязан был сделать.

– Не собираюсь спорить с тобой. Проси. Чем это вы с мистером Мерсом так обеспокоены? Попали в аварию?

– Нет, ничего похожего.

Они сидели в маленькой кухоньке за часовней, на плите шипела кофеварка.

– Норберт еще не приехал за миссис Глик?
– спросил Джимми.

– Духу его здесь не было.
– Грин достал сахар.
–

Этот припрется в одиннадцать часов ночи и удивится, почему меня здесь нет.
– Он вздохнул. Бедная леди. Такая трагедия в семье. А она так хорошо выглядит, Джимми. Это твоя пациентка?

– Нет. Но мы с Беном... хотели бы посидеть возле нее этой ночью. Прямо там.

Грин замер, не дотянувшись до кофеварки:

– Посидеть возле нее? Ты хотел сказать, осмотреть ее?

– Нет, - твердо ответил Джимми.
– Просто посидеть возле нее.

– Ты шутишь?
– Грин внимательно посмотрел на него.
– Вижу, что нет. Для чего вам это понадобилось?

– Не могу сказать тебе, Мори.

– О!
– Он разлил кофе по чашкам, сел за стол и попробовал его.
– Не слишком крепкий. В самый раз. Что, у нее что-нибудь инфекционное?

Джимми и Бен переглянулись.

– Не в общепринятом смысле слова, - ответил в конце концов Джимми.

– Вам бы хотелось, чтобы я держал рот на замке на этот счет, а?

– Да.

– А если придет Норберт?

– С Норбертом я разберусь, - пообещал Джимми.
– Я ему скажу, что Реардон попросил меня проверить ее на инфекционный энцефалит. Он в этом не силен. Все в порядке, Мори?

– Конечно, конечно. Я думал, ты собрался попросить о чем-нибудь серьезном.

– Может быть, это серьезнее, чем ты думаешь.

– Когда допью кофе, поеду домой и взгляну, какой там кошмар Рэйчел соорудила на ужин. Вот ключи. Закрой, когда будешь уходить, Джимми. Располагайся. Только за это сделай мне одолжение.

– Конечно! Какое?

– Если она что-нибудь заявит, запиши это для потомства, - он начал было смеяться, но увидев одинаковое выражение их лиц, резко прервал смех.

Без пяти семь. Бен почувствовал, как в нем нарастает напряжение.

– Перестал бы таращиться на часы, - посоветовал Джимми.
– Они от этого быстрее не пойдут.

Бен виновато вздохнул.

– Сомневаюсь, что вампиры - если они вообще существуют - встают в момент астрономического захода. Еще не темно, - сказал Джим и все-таки выключил телевизор.

Тишина опустилась, как одеяло. Они сидели в рабочей комнате Грина, и тело Марджори Глик лежало на сверкающем стальном столе.

Когда Джимми осматривал тело, он отбросил простыню. Миссис Глик была одета в домашнее платье и вязаные тапочки. На ее левой голени виднелся приклеенный кусочек пластыря. Бен старался отвести от него взгляд - и не мог.

– Что скажете?
– спросил он у Джимми.

– Не хочу рисковать своей репутацией, раз часа через три все и так решится. Но состояние ее тела очень похоже на то, которое было у Майка Райсона: никакого поверхностного оттока крови, никакого окоченения.
– Он натянул простыню обратно и замолчал.