Иерусалим
Шрифт:
Его это не переставало удивлять. Он любил Сибиллу, она была умна и красива и родила ему дочурку, которую он обожал, но Сибилла теперь даже не была наследницей иерусалимского трона. Смерть её брата не столько расчистила ей дорогу к трону, сколько возвела новые преграды. И тем не менее все эти люди льстили ему так, словно он завтра станет королём.
Маршал тамплиеров де Ридфор, сидевший рядом с ним, спросил:
— Скоро ли принцесса окажет нам честь своим появлением?
— Она будет ужинать с нами, — ответил Ги. В зал входил дядя его жены, Жослен де Куртенэ. Он приехал в Монжисор
С усилием неся свой обильный жир, пыхтя и отдуваясь, Жослен дошёл до своего места за столом и остановился за спинкой кресла, посматривая по сторонам. Ги обогнул резной подлокотник двойного кресла и сел, и тогда уселись и остальные. В дальнем конце зала кишели те, кому не было места за столами, простые рыцари и прихлебалы знатных гостей, и там, в который уже раз, вспыхнула драка. Ги едва заметно покачал головой. Керак даже здесь не может навести порядок; и отчего это только все его побаиваются? Он откинулся в кресле, наблюдая, как Жиль из Керака и его люди пинками разгоняют дерущихся.
И тут в зал вошла его жена.
Она никого не послала вперёд объявить о своём приходе. Она просто вошла и остановилась у входа до тех пор, пока все присутствующие в зале не осознали, что она здесь, и не повернулись к ней. Тотчас всё стихло. Даже лорды приподнялись в своих креслах; многие из людей рангом помельче опустились перед ней на одно колено.
Принцесса помедлила ещё мгновение. На ней было длинное платье из голубого шёлка с пышной складчатой юбкой и коротенькая бархатная синяя курточка, покрытая затейливым серебряным шитьём. Волосы её были подобраны в серебряную сетку. Вид жены всегда радовал Ги, а сейчас она мгновенно утихомирила буйный зал; одним своим появлением она добилась мира и покоя, какого люди Керака не добились бы и со всеми мечами христианского мира. Принцесса была красивейшей женщиной в мире, и Ги чувствовал себя королём уже потому, что она принадлежала ему. С гордым видом он вышел навстречу, чтобы провести её на почётное место за столом.
Де Ридфор швырнул обгрызенную кость на блюдо и вытер жирные пальцы о салфетку; хотя замок был тесен и непригляден, еда здесь оказалась неплохой, а вино — так просто отменным. Он повернулся к сидевшему слева от него Ги де Лузиньяну, чтобы похвалить его кухню, но граф Яффа, как всегда, не сводил глаз со своей жены, а потому был плохим собеседником.
Тогда маршал тамплиеров повернулся к дяде принцессы, Жослену де Куртенэ, который сидел справа.
— Превосходная еда, — заметил он.
Жослен уже завершил трапезу. Он сидел тяжело обмякнув в кресле, и его брюхо громоздилось перед ним, точно мешок с кубышкой скупца.
— Чертовски превосходная. Спасибо Агнес — это она подбирала прислугу.
— Жаль, что она уехала. — Де Ридфор всегда много узнавал от Агнес — ей были известны мельчайшие подробности из жизни королевства.
Жослен пожал плечами:
— Возможно. Жаль, что Сибилла не уехала и не предоставила мужские разговоры мужчинам.
Де Ридфор рассмеялся. Взгляд его вновь скользнул к двойному креслу, стоявшему выше прочих, и он повысил голос, окликая Керака, сидевшего по другую сторону от графа Яффы и его жены:
— Милорд Керак, ты намерен соблюдать недавнее перемирие?
Керак опёрся локтями о стол:
— Я не могу вести две войны разом. Вопрос в том, что мы собираемся делать с Триполи?
Жослен рыгнул.
— Только не при Сибилле. К чему наводить скуку на дам? — Он помахал рукой, и один из пажей поспешил принести ему кубок с вином.
— Вовсе нет, — отозвалась Сибилла и, повернувшись, в упор поглядела на Керака. — С какой стати, мой лорд, ты хочешь что-то делать с Триполи?
Лицо Керака побагровело. Он подался вперёд, вытянул шею, чтобы разглядеть за её спиной де Ридфора и Жослена.
— Я говорю, что нам нужно собрать войско и ударить по нему, пока он не опередил нас.
Жослен что-то проворчал себе под нос; де Ридфор быстро огляделся, желая понять, кто ещё мог это услышать. Наконец Жослен сказал:
— У него сейчас очень прочное положение.
Принцесса повысила голос:
— Ты хочешь сказать, что вы действительно обдумывали подобный ход?
Толстые губы Керака скривила презрительная ухмылка.
— А тебе это не по нутру, верно? Потому-то женщины и не могут править.
— Послушай, Сибилла... — начал Ги.
Принцесса словно не услышала его; она выпрямилась в кресле, её взгляд вонзился в Керака словно меч.
— Я бы скорее прислушалась к твоему мнению на этот счёт, милорд, если бы ты не терпел поражение за поражением.
Де Ридфор моргнул, застигнутый врасплох храбростью слабой женщины. Кроме того, она говорила правду, и это тоже произвело на него впечатление. Ги схватил жену за руку. Де Ридфор подался вперёд, чтобы видеть лицо Волка; весь зал притих, вслушиваясь в этот спор. Керак презрительно фыркнул.
— Будь ты мужчиной, — сказал он, — получила бы оплеуху за такие слова.
Де Ридфор повысил голос:
— Клянусь, мой лорд, — если б ты решил это сделать, тебе пришлось бы сначала справиться со мной!
Несколько человек в зале вразнобой посдержали его.
— Я не позволю говорить о нападении на кузена Триполи, как бы плохо он ни обходился со мной, — сказала Сибилла. — Подобные разговоры только ослабляют всех нас.
— А где сейчас Триполи? — спросил Жослен.
— На севере, — ответил де Ридфор, — и, как утверждает Эдесса, он очень силён. Вопрос скорее не в том, что мы можем с ним сделать, а в том, что он может сделать с нами.
— Ты думаешь, он может напасть на нас? — спросила Сибилла.
Жослен сплёл пальцы на своём объёмистом брюхе.
— Никогда. Это бы ему слишком дорого обошлось. — Он снова негромко рыгнул.
Де Ридфор рассмеялся. Ги де Лузиньян откинулся на высокую спинку кресла — он явно скучал. Его жена сидела прямо, сложив на коленях узкие длинные ладони, и уже готова была заговорить, когда в зал вошёл слуга и торопливо прошёл вдоль стола прямо к ней.