Иерусалимские гарики

Губерман Игорь Миронович

Если я перед Богом не струшу,то скажу ему: глупое дело –осуждать мою светлую душуза блудливость истлевшего тела.

5

Кто понял жизни смысл и толк,давно замкнулся и умолк

Мы вчера лишь были радостные дети,но узнали мы в награду за дерзание,что повсюду нету рая на планете,и весьма нас покалечило

познание. Нас душило, кромсало и мяло,нас кидало в успех и в кювет,и теперь нас осталось так мало,что, возможно, совсем уже нет.Не в силах никакая конституцияустроить отношенья и дела,чтоб разума и духа проституцияпостыдной и невыгодной была.По эпохе киша, как мухи,и сплетаясь в один орнамент,утоляют вожди и шлюхисвой общественный темперамент. На исторических, неровных,путях заведомо целинныххотя и льется кровь виновных,но гуще хлещет кровь невинных.Неистово стараясь прикоснуться,но страсть не утоляя никогда,у истины в окрестностях пасутсяфилософов несметные стада.Я не даю друзьям советы,мир дик, нелеп и бестолков,и на вопросы есть ответылишь у счастливых мудаков. Блажен, кто знает все на светеи понимает остальное,свободно веет по планетеего дыхание стальное.В эпохах, умах, коридорах,где разум, канон, габарит –есть области, скрывшись в которых,разнузданный хаос царит.Множество душевных здесь калек –те, чей дух от воли изнемог,ибо на свободе человекболее и глуше одинок.Зря, когда мы близких судим,суд безжалостен и лих:надо жить, прощая людямнаше мнение о них. Всюду, где понятно и знакомо,всюду, где спокойно и привычно,в суетной толпе, в гостях и доманаше одиночество различно.Прозорливы, недоверчивы, матеры,мы лишь искренность распахнутую ценим –потому и улучшаются актерына трибунах на амвонах и на сцене.Наш век устроил фестивальбольшого нового искусства:расчистив алгеброй мораль,нашел гармонию паскудства. Я изучил по сотням судеби по бесчисленным калекам,насколько трудно выйти в людии сохраниться человеком.И

понял я, что поздно или рано,и как бы ни остра и неподдельна,рубцуется в душе любая рана –особенно которая смертельна.Жаль беднягу: от бурных драмрасползаются на кускивсе сто пять его килограммодиночества и тоски.Вижу в этом Творца мастерствои напрасно все так огорчаются,что хороших людей – большинство,но плохие нам чаще встречаются. По прихоти Божественного творчества,когда нам одиноко в сучьей своре,бывает чувство хуже одиночества– когда еще душа с рассудком в ссоре.Нам в избытке свобода дана,мы подвижны, вольны и крылаты,но за все воздается сполнаи различны лишь виды расплаты.Есть люди с тайным геном комиссарства,их мучит справедливости мираж,они запойно строят Божье царство,и кровь сопровождает их кураж. Какую мы играть готовы роль,какой хотим на лбу нести венец,свидетельствует мелочь, знак, пароль,порою – лишь обрезанный конец.И здесь дорога не легкаи ждать не стоит ничего,и, как везде во все века,толпа кричит – распни его!Когда боль поселяется в сердце,когда труден и выдох и вдох,то гнусней начинают смотретьсяхитрожопые лица пройдох. Свобода к нам не делает ни шагу,не видя нашей страсти очевидной,свобода любит дерзость и отвагу,а с трусами становится фригидной.Посмотришь вокруг временамии ставишь в душе многоточие...Все люди бывают гавнами,но многие – чаще, чем прочие.Пока не требует подонкана гнусный подвиг подлый век,он мыслит нравственно и тонко,хрустально чистый человек. Любой мираж душе угоден,любой иллюзии глоток...Мой пес гордится, что свободен,держа в зубах свой поводок.Книги много лет моих украли,ибо в ранней юности моейкниги мне поклялись (и соврали),что читая стану я умней.Увы, но с головами и двуногиеслучались у меня среди знакомых,что шли скорей по части биологиии даже по отделу насекомых.