Иешуа, сын человеческий
Шрифт:
Долгое молчание. И вопрос, ожидаемый Иисусом:
— Кто возомнил о себе, тот достоин кары, для чего же весь народ, с которым Яхве заключил Завет, наказывать, сравняв грешников и праведников?
— Кто праведник, судить только Всевышнему. Не признавать такое право за ним — уже великий грех. В себе нужно искать первопричину, а не винить Отца Небесного. Только в себе!
Этой фразой Иисус посчитал разумным закончить назидательную проповедь. На первый раз более чем достаточно. Ломать одним махом устоявшееся десятилетиями нельзя, путь обретения истины тогда успешен, когда он нетороплив и основателен. А впереди еще много вот таких вечеров с
Действительно, Самуил стал посещать Иисуса почти каждый вечер и вскоре всем сердцем воспринимал проповедываемое Мессией, Иисус же все более и более понимал, какого доброго помощника он обрел в лице знатного купца, не единожды ходившего с караваном путем Александра, оттого знавшего, в каких местах Александр под видом раненых и ухаживающих за ними создавал поселения из народа избранного, которые как бы оживляли общины прежде бежавших от Ассирии и Вавилона.
Иисус не ошибся. После почти месячного пути караван, перевалив через хотя и не высокий, но трудный для путников хребет, спустился на безбрежную равнину, в страну Массагетов. Полдня размеренного верблюжьего шага, и они у стен приличного города, где каждый караван непременно останавливался для торгово-меновых сделок. Здесь особым спросом пользовались персидские шелка, изделия из серебра, золота и драгоценных камней, мечи и щиты, домашняя утварь, дорогая посуда — за все это местные торговцы расплачивались отменной красоты и резвости конями; черным, серым и особенно дорогим золотистым каракулем, а также отменной работы текинскими коврами.
— Здесь меновой торг не менее месяца, — сообщил Иисусу Самуил и добавил: — Не побывать ли тебе у нахорли?
— Что, истинные потомки Нахора?
— Да. Их оставил здесь Александр. Они очень долго хранили в чистоте веру праотцев, веру патриархов и пророков, но соблазн власти, а многие из нахорли по уму своему в почете у правителей, их советники, влияет на них. Они сливаются с многобожниками.
— Ты сопроводишь меня?
— Да. Через несколько дней я буду готов к поездке.
Степь за эти дни сказочно преобразилась. Меж жесткой полыни и верблюжьей колючки, делавших степь однообразно серой и ершистой, расцвели вдруг, в одно утро, тюльпаны. Не единицы, даже не десятки, и даже не сотни, а тысячи тысяч. Барханы буквально запылали яркостью, и восхищению Иисуса не было предела — он видел в этом перст Божий, благословение Отцом Небесным его миссии. Видел Иисус, что буйством весеннего цветения восхищается и Самуил, и слуги его, сопровождавшие своего господина и Иисуса. Постепенно, однако, восторг и восхищение отступали, ибо эта броская красота была все же однообразной и в конце концов начинала утомлять. Когда к исходу дня впереди обозначились предгорья и сам крутобокий хребет, Иисус облегченно вздохнул.
Обогнув очередной бархан, путники увидели небольшое поселение, огороженное толстой глинобитной стеной, за которой укрылись плоскокрышие и тоже глинобитные домики. Ворота в поселение были массивные, на вид неприступные.
— Место жительства волхвов — хранителей богини Апи, источника порождения всего сущего на земле, и хранителей бога Тагимасада, бога всех водных источников. Но у этого бога есть еще одно, даже более важное: земля, оплодотворенная уснувшим Тагимасадом, родила коня. От него пошли скакуны-ахалы, самые ценные во всем мире.
— Конь — это понятно, но на безводье бог всех источников, еще и богиня — основа всего сущего на земле? Это — бессмыслица.
— Если хранители богини и бога снизойдут, ты увидишь чудо. Возможно, тебе даже поведают об этом чуде.
Ворота им отворили, не спросив даже, кто они и откуда. Безбоязненно отворили, Более того, один из стражников взялся проводить их до дворца, как он выразился, для путников.
А вот содержатель гостиного двора оказался более любопытным. Он выпытал у путников все о них, хотя и не сразу, не наскоком, вначале устроив и самих путников, и их коней. Расспросы начал только на вечерней трапезе и то не в начале ее, а в самом конце. А так как Самуил свободно разговаривал с содержателем гостиного двора на языке массагетов, то переводчика не потребовалось.
Иисус, не зная языка говоривших, не вдруг уловил, о чем они ведут речь, но вскоре ему стало вполне понятно, что более всего именно о нем. И, похоже, Самуил превозносит его до самых до небес, ибо содержатель бросал на него все более и более уважительные взгляды, не упуская из виду каждое движение гостя, стараясь уловить его желание и тут же ему услужить.
Когда же окончилась трапеза и подошло время покоя, а хозяин оставил их одних, Самуил сказал Иисусу:
— Содержатель гостиного двора обещал сегодня же сообщить о тебе хранителям богини Апи и хранителям бога Тагимасада. Заверил, что уговорит их показать тебе недоступное смертным. Тайну земли. Если будет на то твоя воля, я с готовностью присоединюсь к тебе.
— Да. Если волхвы допустят к тайне меня, ты тоже будешь к ней допущен.
Утром к ним пожаловала четверка волхвов. Судя по одежде, хранители разных богов. У двоих были накидки из тончайшей катки войлока настолько мягкого, что он вроде бы ниспадал с плеч почти до пят мягкими волнами, да и цвет накидок-чапанов был голубоватым; у двух других волхвов подобные по покрою накидки расцвечены яркими, сродни тюльпанам, полосами, которые перемежались с огненными языками, весьма похожими на языки пламени костра; поле между пламенными языками и тюльпановыми полосами заполняла ласкающая взор голубизна — символ чистой воды.
— Мы — хранители Апи, — поклонились Иисусу волхвы в пестрых накидках.
«Апи?.. Апи?.. В Ведах это — вода».
— Мы — хранители Тагимасада, — столь же почтительно склонились волхвы, одетые в голубовато-белые накидки. — Хранители бога всех родников, ручейков, рек и морей, прародителя лучших в мире коней — ахалов.
У Иисуса готово было слететь с кончика языка, что только Великому Творцу Всего Сущего подвластно все, в том числе и водная стихия, что по его единой воле рождаются и исчезают родники, текут реки и наполняется океан, но он усилием воли удержал себя, боясь обидеть волхвов. Он хорошо знал, как изощрены расправы служителей культов многобожья, когда они защищают свое положение духовных вождей. Если бы он был один, то, быть может, рискнул бы проповедовать, но с ним Самуил, и подвергать его великой опасности не было никакого смысла.
— Следуйте за нами, — пригласили волхвы, и Иисус с Самуилом, обменявшись довольными взглядами, охотно приняли приглашение.
Просьбы о допуске к тайне Самуила, которую готовился обосновать Иисус, не потребовалось. И это хорошо.
Почти у противоположной от главных ворот стены уютно устроился городок в городе. Он был отгорожен не очень высоким, но плотным дувалом, через который во многих местах переползали виноградные лозы; за дувалом виделись верхушки плодовых деревьев, над которыми возвышались, вольно разбросав могучие ветви-руки ореховые великаны.