If you're going through hell keep going
Шрифт:
А ещё, он оборотень. Но этим фактом, похоже, я ещё не скоро смогу с кем-то поделиться.
— Ник Роджерс был хорошим парнем. Несмотря на то, что я плохо его знал, было то, о чём знали все — он безумно любил твою мать. И, если честно, за всё время я ни разу не видел его пьяным.
— Мама была обижена на него за то, что он ушёл … Могла и придумать, наверное, чтобы в моих глазах сделать его ещё более ничтожным, — я пожимаю плечами.
Шериф откидывается на спинку стула.
— Пэрриш! — кричит он, обращаясь
Я слышу шаги, а затем дверь открывается, и на пороге оказывается молодой человек со светлыми волосами. Я бы не сказала, что он похож на полицейского … Не с таким красивым лицом, по крайней мере.
— Шериф?
— Мне нужна твоя помощь … Найди все, что можешь, о человеке по имени Николас Роджерс. Раньше он проживал здесь, в Бэйкон Хиллс, но уже 17 лет от него никаких вестей.
Юноша кивает. Перед тем, как уйти, он улыбается Стайлзу, а затем смотрит на меня. Наши взгляды встречаются, но я тут же отвожу свой. Не знаю, почему, но мне становится неловко.
— Это ваш помощник? — спрашиваю я, как только Пэрриш закрывает дверь с той стороны.
— Недавно перевёлся из Джерси. Славный парень, правда, не хочу, чтобы из-за этого он пострадал. Бэйкон Хиллс не лучшее место для него.
— Бэйкон Хиллс не лучшее место ни для кого, — фыркает Стайлз.
Я ухмыляюсь, а затем одобрительно киваю.
Шериф ставит локти на стол и опускает подбородок на сложенные в замок руки.
— На самом деле, дети, кажется, я знаю, кто бы мог вам помочь. Ник славился не только тем, что исправно работал учителем в школе и любил свою жену больше всего на свете. Он был хорошим другом Хейлов. Вообще-то, я бы сказал, что он был лучшим другом Питера.
Я не верю своим ушам, и, кажется, Стайлз такого же мнения.
— Мистер Стилински, я буду очень благодарна вам, если вы ничего не скажете моей маме. Я должна разобраться во всем сама.
— Ладно. Но лишь до тех пор, пока всё под контролем. А сейчас вы бы ехали домой … К нам, хотя бы. Оконное стекло уже починили, так что постарайтесь в этот раз без драк.
Стайлз смотрит на меня и смеётся.
— Спасибо, сэр. Спасибо вам за всё.
Шериф кивает.
— И отдохните уже, я вас умоляю. Брук, ты выглядишь, как Стайлз, так он хотя бы одержим злым духом!
Я смеюсь, и Стилински младший тоже.
Я удивляюсь, как шериф умудряется держаться сам и держать весь этот чёртов город под контролем.
Наверное, именно он здесь настоящий и единственный герой.
***
— Держи, — Стайлз протягивает мне подушку и простынь. — Внизу есть плед.
— Я помню, — я принимаю вещи из рук парня. — Забыл, я уже один раз практически переночевала у тебя.
Стилински хмыкает.
— Ну, что ж … Спокойной ночи, — добавляю я.
— Спокойной ночи.
Казалось, всё уже сказано, и можно действительно идти спать, но я почему-то
— Слушай … — зачем-то говорю я, хотя Стайлз всё ещё и так стоит и внимательно смотрит на меня. — Спасибо тебе за все это. Я не знаю, зачем ты это делаешь, но спасибо.
— Я делаю это потому, что ты не должна проходить через всё это одна. Каждому нужна своя стая. Ты знаешь, что бывает с одиночками, с омегами? Они погибают, рано или поздно … А я не хотел бы, чтобы ты умерла. Этот город и без того видел слишком много смертей.
— Твоя правда, — еле заметно киваю я.
— Так что, прошу тебя, перестань закрываться. Хватит прятать всё в голове и сердце.
— Ладно, командир. А ты иди поспи.
Я вижу, как вытягивается лицо Стайлза.
— Мне нельзя … Нельзя спать.
— Что?
— Каждый раз, когда я закрываю глаза и проваливаюсь в сон, ногицунэ пытается выбраться наружу. Дитон дал мне это, — Стайлз разворачивается спиной ко мне и достаёт что-то из ящика, а затем поворачивается обратно и демонстрирует мне баночку с какими-то таблетками. — Это помогает мне оставаться в сознании.
— Откуда у Дитона наркотики? — спрашиваю я.
— Его сестра, мисс Морэлл, психиатр в школе, помнишь? Так вот, сейчас она работает в дурдоме. Там такого добра, видимо, куры не клюют.
— И как долго тебе нельзя спать?
— До тех пор, пока мы не найдём способ одолеть ногицунэ.
— Ты же понимаешь, что это может занять не один день? — Стайлз кивает. — Тогда, знаешь, что? — я кидаю подушку и простынь на кровать Стилински. — Я тоже не буду спать.
— Ты не обязана.
— Цыц! — я поднимаю палец вверх. — Не обязана, да. Но я делаю это потому, что хочу.
— Ладно.
— Ладно.
— Может, чаю?
— Почему бы и нет.
Стайлз выходит из комнаты, а я тем временем позволяю себе оглядеться внимательнее, чем это вышло в первый раз. Я подхожу к стеллажу, на котором стоят стопки книг, а так же самые разнообразные вещи, разбросанные в хаотическом беспорядке. Тут есть и мяч для лакросса, и несколько дисков с музыкой группы, о которой я даже никогда не слышала, и сломанные наручники (Боже, даже спрашивать не буду, что они тут делают), и ещё куча, вероятно, нужного Стилински хлама.
Затем взгляд цепляется за рамку для фотографий, в которую вставлен рисунок дерева. Я беру её и верчу в руках, внимательно разглядывая ровные линии, прорисованный чёрной ручкой. Когда я разворачиваю рамку, то вижу прикреплённый сзади клочок бумажки с пометкой “Для Лидии”.
Шаги на лестнице и дребезжание посуды дают мне понять, что Стилински возвращается.
— Это ты рисовал? — спрашиваю я, когда парень только и успевает, что переступить через порог своей комнаты.
В его руках поднос с двумя чашками и тарелкой с печеньем.