Иголка в стоге сена
Шрифт:
Дмитрий напряг свои, с удивлением обнаружив, что они по-прежнему сжимают сабельный крыж. Даже теряя сознание, он не выпустил оружия. Что ж, теперь это будет как нельзя кстати…
…Вот он, крепыш, умудрившийся заехать Дмитрию саблей в висок, — лежит рядом обезглавленный. Успел-таки достать его мечом Корибут, не дал прикончить своего провожатого. Если бы не успел — лежать бы нынче Дмитрию с расколотой головой…
…Что же делать дальше? Гнусная слабость во всем теле, а голова гудит, словно набатный колокол. Собрать бы мысли воедино, но пока
…Узнать бы, о чем, но звон в ушах заглушает все звуки… «Господи, помоги, выручи еще раз! К чему было возвращать жизнь, если не могу ни двигаться, ни слышать?»
Дмитрий стиснул зубы так, что заболели скулы. Слабость немного отступила, затихли в ушах колокольные звоны. Оставаясь неподвижным, как труп, среди мертвых тел, боярин обратился в слух.
— Все вышло как нельзя лучше, господин, — словно сквозь ватную пелену донесся до Дмитрия развязный голос, Крушевича, — многие из сих пьянчуг даже сабли обнажить не успели. Мои молодцы вспороли им животы, точно мешки с соломой, а они лишь глаза пучили да бормотали что-то бессвязно!
— Это хорошо, что за мечи взяться не успели, — долетел до притаившегося московита другой голос, сухой и незнакомый, — и твоим людям работы меньше, и дело проще представить так, будто московиты напали на поляков.
Но клинки должны оставаться в ножнах лишь у княжьей свиты. У московитов же, даже тех, кого вы застали врасплох, пусть они будут обнажены и запятнаны кровью. Тогда у Самборского Воеводы не останется сомнений в том, кто начал резню.
— Как скажешь, господин, мои люди выполнят все в точности!
— И еще, все они должны свидетельствовать одно и то же. Даже малое расхождение в их словах способно вызвать подозрение у Воеводы!
Разговаривали оба негодяя по-русски, причем, выговор Крушевича выдавал в нем московита. А вот его собеседник славянином не был.
По тому, как медленно цедил он русские слова, было видно, что речь восточных славян для него чужая. Чужеземца выдавало в нем и каркающее, гортанное «р», свойственное германским народам.
«Кто же он — немец, швед или датчанин? — гадал, лежа среди коченеющих тел, Дмитрий. — Хоть бы одним глазком увидеть его рожу, вдруг еще свидимся!»
Он прекрасно знал, что любое движение способно выдать его, но желание увидеть лицо заказчика резни пересилило в нем осторожность. Стараясь не поднимать голову, он медленно прополз полшага вперед.
К счастью для московита, Крушевич и его гость стояли к нему спиной и не могли видеть его перемещений. Больше никого из живых в трапезной не было, что, вероятно, объяснялось нежеланием приезжего лишний раз показываться на глаза жолнежам.
Но и лица гостя Дмитрий тоже не разглядел. Его рослая фигура была с головы до пят закутана в серый дорожный плащ. Даже если бы чужеземец сейчас обернулся к Дмитрию, тот увидел бы лишь его подбородок, не скрытый складками капюшона.
— Еще раз повтори все, что собираешься рассказать Воеводе! — прокаркал чужеземец.
— Изволь, господин. Я со своим отрядом встретил Князя Корибута в двух верстах от заставы. Его люди и кони были утомлены долгой дорогой, а юная княжна недомогала.
Князь потребовал предоставить ему ночлег на пограничной заставе, и я как верный королевский слуга не мог ему отказать. Вслед за ним последовали и московиты, возглавляемые боярином Бутурлиным. Князь сам пригласил их, а я не мог перечить воле королевского посланца…
— Так, продолжай, — утвердительно кивнул чужеземец.
…- Застава — не гостиный двор, а Каштелян — не только гостеприимный хозяин, но и человек, на котором лежит забота о безопасности границ.
Предоставив послу и его сопровождающим все необходимое для ужина и ночлега, я отправился проверять службу конных разъездов. По возвращении на заставу я увидел то, от чего моя кровь похолодела в жилах.
Воспользовавшись отсутствием на заставе большей части дружины, московиты учинили жуткую бойню, в коей погибли Князь, его дочь, застигнутые врасплох и не успевшие обнажить оружие шляхтичи. Оставшиеся на заставе воины гарнизона пытались прийти посольским на помощь, но тоже пали в неравном бою.
Когда я вернулся на заставу, с ними уже было покончено, а московиты собирались покинуть место побоища. Мой отряд сходу вступил в бой, окружив убийц в трапезной.
Похоже, готовясь к резне, злодеи принимали какое-то дурманящее зелье. Мы пытались хоть кого-то из них взять в плен, чтобы выведать причину убийства Князя. Но сии тати сражались с таким упорством, что нам не удалось пленить ни одного из них.
Все они предпочли смерть, даже те, у кого удавалось отнять оружие, как одержимые бросались на наши копья и мечи. Половина моих солдат пала в бою с ними, еще треть пострадала от ран.
В то, что все произошло, именно так, Воевода поверит, увидев место побоища: тела посольских, не успевших обнажить оружие, и московитов с окровавленными саблями в руках. А еще он увидит своего друга Корибута, пронзенного десятком московских стрел!
— Ты хорошо усвоил мои уроки, — одобрительно кивнул чужеземец, — но это еще не все. И Самборский Воевода, и Польский Король потребуют, чтобы ты поклялся в правдивости своих слов на Библии…
— Значит, поклянусь на Библии, — криво усмехнулся Крушевич, — разве у меня есть другой выход?
— Не боишься адского пламени? — в голосе чужеземца звучала неприкрытая издевка.
— Нет, не боюсь, — на миг лицо Крушевича, исказила болезненная гримаса, — едва ли оно опалит меня сильнее, чем татарская смола под Казанью!
— Хороший ответ, он мне нравится, — сдержанно рассмеялся заказчик резни, — всегда действуй так решительно, Волкич!
Волкич!!! Едва долетев до слуха Дмитрия, это имя взорвалось в его сознании, словно бочонок с порохом. На миг пламя взрыва осветило самые темные закоулки памяти, связав воедино разобщенные куски былого.