Игра без правил
Шрифт:
Я отчаянно крутанул всем телом и вдруг оказался над водой, подпрыгивая и качаясь на волнах. Я откашливался, изо всех сил стараясь не опрокинуться снова. Такой маневр я больше повторить не смогу, это точно. Стараясь перекрыть рев мотора, я завопил, чтобы выключили распроклятый прожектор. Я знал, что меня видят. Свет бил мне прямо в лицо. От него исходил такой жар, будто я совершил посадку на Солнце. Я жмурился, одной рукой прикрывая глаза, а другой вцепляясь в весло. Океан ходил ходуном. Я был готов выскочить из байдарки и кого-нибудь задушить.
— Да перестань светить в глаза, твою мать! — заорал я. —
Ответа не последовало. Затем погас свет.
— Кто это? — крикнул я.
Я начал шарить по байдарке в поисках «глока», но из-за переворота он, наверное, выпал из своего кармана. Я ощупал днище, но не нашел. Я испугался, что он вывалился за борт. Вдруг я ощутил бедром что-то твердое, чего там быть не должно. Я извернулся и нащупал знакомые очертания пистолета в пластиковом мешке. Трясущимися руками я как можно быстрее достал его и выпрямился, незаметно держа «глок» на колене.
Свет снова вспыхнул и ослепил меня. Я зажмурился. Теперь я был почти уверен, кто это, и если я прав, то дело худо.
— Это пограничники, мать твою, или просто придурок, которому нечем заняться? — спросил я громко. — Да погаси свет, наконец!
— Это не пограничники, Джек, — раздался знакомый голос. — Это твой старый друг Уильямс. Думаю, ты не ждал встречи?
— Почему нет? — прокричал я. — Говно же плавает.
— Ты молодец, Джек. Ты отлично справился, но как ты, наверное, догадался, планы резко поменялись.
— А полковник знает, что ты делаешь?
— А кто, по-твоему, меня послал?
Я прикрыл глаза от слепящего света. Тогда Уильямс немного повернул прожектор так, чтобы я мог видеть его силуэт. Он широко улыбался. Нарочито небрежно, словно ему совершенно некуда торопиться, он нагнулся, поднял винтовку и приставил приклад к плечу. Продолжая улыбаться, он приник к оптическому прицелу.
— Ах, Джеки, — сказал Уильямс с шотландским акцентом — это всегда казалось ему забавной шуткой. — Я буду так по тебе скучать.
Я вскинул пистолет и выстрелил в прожектор. Я бы выстрелил в Уильямса, но байдарку сильно качало, а в прожектор было сложнее промазать. Он с грохотом взорвался, и наступила абсолютная темнота. Я снова выстрелил туда, где стоял Уильямс, сунул пистолет за пазуху, отплыл на несколько ярдов, остановился, выхватил «глок» и еще раз пальнул по катеру. Я хотел заставить Уильямса занервничать и тем самым получить хоть какую-то свободу маневра. В таких условиях, в принципе, нереально попасть в цель, разве что случайно. И вообще я понимал, что Уильямс не будет слишком долго стоять на месте, испытывая судьбу.
Внезапно раздался рев — это завелся мотор катера, из-под его носа вырвался бурун, чуть не опрокинувший меня. Нос поднялся высоко над водой, и катер с шумом умчался на восток, извергая, будто пламя, фонтан белой пены. Я пропустил кильватерную волну и стал ждать, пока успокоится вода.
В это мгновение первая пуля, просвистев мимо уха, попала в байдарку и вырвала из нее кусок. Удар развернул лодку на сто восемьдесят градусов.
Я выбросил руку назад и выстрелил в темноту, надеясь только на чудо. Теперь я слышал, как он идет на меня почти бесшумно, но неумолимо. Двигатели гудели не громче миксера, на который набросили полотенце. Я выстрелил снова, раздался рык, катер пронесся мимо и, резко вильнув кормой, умчался во тьму.
Я успел разглядеть его во мраке, в лицо швырнуло пену и брызги. Волна ударила, как большая лапа, и сшибла меня набок. Весло полетело в одну сторону, «глок» в другую. Океан принял меня в свои объятия, и я снова оказался под водой. На этот раз, правда, у меня хватило самообладания, чтобы сделать глубокий вдох.
Оставаться в байдарке было бессмысленно, и я, вися вниз головой, вытолкнул себя из гнезда. Мелькнула мысль: ведь это самоубийство. Освободив ноги, я выскользнул из спасательного жилета, вытянул руки и поплыл вертикально вниз в черноту, понимая, что мне пришел конец, но еще не успев в это поверить.
«Значит, вот как я умру», — спокойно подумал я.
Я ушел в глубину футов на десять, затем поплыл горизонтально, как я надеялся, в направлении юга. Мне отчаянно хотелось вынырнуть. Воздух кончился. В обычных условиях я могу задерживать дыхание на полторы минуты, но возбуждение выжгло в легких все до единой молекулы кислорода. Я заключил с самим собой сделку: проплыву еще десять секунд — и плыл изо всех сил. Досчитав до десяти, я решил повторить. Мне удалось дойти до двенадцати, затем я изогнулся и устремился вверх.
Ловя воздух ртом, я вылетел на поверхность футах в десяти от большого пятна света. Еще один прожектор — не такой мощный, как тот, что я разбил, но его хватит, чтобы засечь меня, если не повезет. Я сделал глубокий вдох и снова ушел вниз, на этот раз не так глубоко. Я поплыл, но не от катера, а к нему, в надежде поднырнуть и оказаться с другой стороны. Вода надо мной стала желто-зеленой. Я понимал, что, если вынырну слишком рано, Уильямс меня достанет и тогда конец.
Катер прошел надо мной. Меня стало утягивать вверх. Я заработал ногами, стараясь уйти в глубину, но получалось только оставаться на месте. Затем свет исчез и вода успокоилась. Я снова сыграл в «десять секунд», сумев досчитать до восьми, и то с огромным трудом. На поверхность меня вынесло спиной к катеру. На далеком берегу в обе стороны простирались огни. Я оглянулся и ярдах в пятидесяти увидел очертания корабля. Он ощупывал лучом водную гладь и двигался на восток — примерно в том направлении, куда я поплыл в первый раз. Не поверни я назад, он бы точно меня нашел.
Несколько мгновений я следил за светом, не решаясь, куда плыть. Если он обнаружит спасательный жилет, то подумает, что я скинул его и нырнул, поскольку в жилете нырять затруднительно. В таком случае я должен быть где-то неподалеку. Или может решить, что я мертв, а значит, болтаюсь на поверхности. В любом случае он продолжит поиски. Начнет от места, где сшиб меня, и какое-то время будет крутиться на небольшом пятачке. А когда станет ясно, что меня там нет, станет искать дальше.
Увидев, что луч света повернул в сторону юга, я направился на север вместе с течением, хотя и выбора-то особого не было. Я плыл легко, ровными гребками. Я не сомневался, что у Уильямса есть прибор ночного видения, но даже в этом случае засечь меня он мог только случайно. Океан ощетинился легкой зыбью, и небольшие барашки волн надежно скрывали меня. Тем не менее я старался держаться под водой и высовываться по мере необходимости. Теперь я радовался, что принял эфедрин — он мне понадобился.