Игра без правил
Шрифт:
Я проснулся в изоляторе центра временного содержания «Кром». Об этом свидетельствовала вывеска на стене. Я находился в большой комнате с зелеными стенами, зарешеченными окнами и дюжиной кроватей, большинство из которых было занято. Солнце стояло еще достаточно высоко, и оконные решетки отбрасывали тень на белые простыни, закрывавшие меня ниже пояса. В левой руке торчал катетер, ведущий к капельнице. Там, куда была воткнута игла, саднило, но если не считать сухости во рту и головной боли, я чувствовал себя довольно неплохо — учитывая пережитую ночь.
Я только начал приподниматься, когда дверь отворилась и вошла медсестра
На обоих ремни со стандартным полицейским набором: пистолеты, наручники, баллончики перцового газа и резиновые дубинки. Они были готовы ко всему, кроме погони. Впрочем, я и так лежал, по рукам и ногам прикованный к стальным ножкам кровати.
У старшего на груди был жетон с фамилией Купер. Он вперил в меня угрожающий взгляд, призванный вселять страх в сердца незаконных иммигрантов. Поправив на бедрах ремень, он расставил ноги, как перед дракой в баре. Напарник в точности повторил его движение. Я не сомневался, кто ведет, когда они танцуют танго.
— Спросите, как его зовут, — обратился старший к сестре.
Его напарник молча стоял сзади, положив ладонь на рукоять пистолета и пережевывая жвачку с таким видом, словно это было частью его работы.
— Я не говорю по-испански, — ответила сестра.
Она прижала катетер стерильным тампоном и вытащила иглу.
— Не морочьте мне голову. Я же слышал. В конце концов, ваша фамилия Родригес.
— C'omo se llama, [8] придурок кубинский? — спросил молодой полицейский.
8
Как тебя зовут? (исп.)
Я решил, что побуду латиноамериканцем, пока ситуация не прояснится, и сказал, что меня зовут Хуан. Сестра бросила на меня хитрый взгляд и чуть улыбнулась. Потом сунула мне в рот градусник, за что я был весьма ей признателен, поскольку мог помолчать. Молодой полицейский, на жетоне которого было написано «Эллис», присел на край кровати и шлепнул меня по ноге.
— Ты уже поправился, — сказал он. — Поедешь домой.
Они сняли с меня браслеты и дали оранжевый комбинезон, застиранный настолько, что ткань казалась серой. Потом сковали руки за спиной и повели по узкому коридору, где вдоль беленых стен через каждые несколько ярдов, как тире, стояли деревянные скамьи. Мы поднялись на следующий этаж, что потребовало напряжения всех моих сил, и попали в другой коридор со множеством дверей. Сделав несколько поворотов, мы остановились перед дверью со стеклянной табличкой, на которой золотыми буквами было выведено: «Инспектор Рубен Кортес». Купер открыл дверь и бесцеремонно втолкнул меня в помещение.
В небольшой комнате стоял стол, за которым сидел человек лет сорока-сорока пяти, с каштановыми волосами с проседью и длинными, совершенно белыми усами. У него были небольшие мешки под глазами, но глядел он весело, словно только что вспомнил забавную шутку. Когда я вошел, он откинулся на высокую спинку офисного кресла.
— Кто этот сукин сын? — спросил инспектор.
— Тот самый парень, которого утром выловила береговая охрана.
Эллис грубо усадил меня на стул напротив Кортеса. Тот с минуту разглядывал меня, затем по-испански спросил, кубинец ли я.
— Si, [9] — согласился я.
Кортес засмеялся.
— Si? — повторил он. — В самом деле? Из какой области Кубы?
— Омаха, штат Небраска.
Он кивнул и улыбнулся.
— Я так и подозревал. Господа!
Он ткнул в меня пальцем.
— Этот человек — американец. Забавно, не правда ли?
— Береговая охрана сказала, что в него стреляли с катера, — заметил Эллис.
— Правда? — в замешательстве спросил Кортес. — Как интересно, ни хрена себе! Просто кино «Полиция Майами».
9
Да (исп.).
— Твою мать, так ты американец! — негодующе воскликнул Купер.
У него был плаксивый голос мультипликационного персонажа, совершенно не вязавшийся с образом полицейского.
— Ты и по-английски говоришь?
— Это же Америка, — сказал я. — Английский тут весьма популярен.
Кортес ухмыльнулся.
— Как тебя зовут? — обратился он ко мне.
— Джек Вонс.
Глаза инспектора сузились, а сигарета застыла на полпути от губ к набитой окурками пепельнице.
— Джек Вонс? — переспросил он. — Ты случайно не личным тренером работаешь?
— Работаю.
— Господи, — произнес Кортес.
Несколько мгновений он изучал меня, затем поднялся.
— Снимите с него наручники и оставьте нас, — сказал он.
Он потушил сигарету и сел. Эллис и Купер стояли неподвижно. Похоже, они ничего не понимали, но потом все-таки сняли наручники и с подавленным видом вышли.
Когда мы остались одни, Кортес отвернулся и открыл дверцу небольшого холодильника позади стола. Пока он копался, я прочитал висевший на стене наградной лист. Десять лет назад, будучи пограничником в Техасе, он спас мексиканца, тонувшего в Рио-Гранде. Должно быть, за это его и перевели в Майами. Кортес снова сел ровно, держа в руках две банки диетической колы. Одну он поставил передо мной.
Открыв банку, он сделал несколько глотков и задумчиво поставил ее на стол.
— Помнишь «Таб»? [10] — спросил он.
— Конечно, но думаю, его больше не производят.
— Производят, только найти трудно. В Мексике его можно заполучить.
— В Мексике все можно заполучить.
— Ага, особенно триппер.
Мы посмеялись, но недолго. Воцарилась тишина — словно связь оборвалась. Мы сидели с банками шипучки, глядя друг на друга.
10
Аналог диетической кока-колы, выпускаемый в США.