Игра Богов
Шрифт:
– Четверых, – вспомнил я, оглядывая толпу в поисках мадам Ламберт и капитана Гофмана: к счастью их нигде не было видно.
У входа на террасу был наклеен небольшой листок с отксерокопированной фотографией белого пуделя в вязаной шапочке. Вверху неровным подчерком было написано «Потерялась собака! Нашедшему – вознаграждение!», а внизу были перечислены все основные приметы.
Селеста хотела сорвать объявление, но я схватил ее за руку и тихо произнес:
– Надежда умирает последней.
Мы нашли самое безлюдное место возле борта, вдали от толпы и суеты, словно молодая сладкая парочка, ищущая уединения. Какой прекрасный день, чтобы расстаться с жизнью: солнце сияет в лазурном небе, море шепчет за кормой, тихий ветер ласково треплет волосы.
– Так мне топиться? – спросил я у Селесты, опираясь локтями на белоснежный борт.
– Что?! – она словно очнулась от полузабытья и встала рядом со мной. – Нет… почему именно топиться?
– Моя сестра! Ты сказала, что возьмешь меня вместо нее! Я назвал свое имя! Прыгать?
– Нет, слишком рискованно, – покачала белокурой головой девушка; она ловко достала из-за пояса свой клинок с изогнутым лезвием и тут же изменила правила игры, – Витанис не простой нож, он убивает не только тело, но и душу. Как будто бы ее никогда не существовало в этом мире. О, мой Витанис может даже убить эрга, уничтожить раз и навсегда. Так будет очень удобно: ты никому никогда не расскажешь о нашей маленькой сделке. Ни Аресу, ни Аиду. Боги жестоко карают нас, своих слуг, за помощь смертным.
– Отлично, – выдохнул я; в глазах уже стояли слезы, – бей!
– Ты точно хорошо подумал, глупейший из всех смертных? – продолжала Селеста, словно не замечая моих мучений. – Перед тобой вся молодость и жизнь. Любовь, юность и счастье.
– Да! Я жрал в дорогих ресторанах и покатался на самом роскошном корабле! Что еще мне надо от жизни? – ответил я, закрывая глаза и пытаясь представить лицо своей младшей сестренки, ее глаза и улыбку. – Бей! Я не могу ждать так долго!
– А если я скажу тебе, что они не твоя семья? – спросила Селеста; я уставился на нее, как на умалишенную. – Не твои родители, не твоя сестра. Твой отец…
– Ты рехнулась? – закричал я, крепкое вино дало о себе знать, алкоголь постепенно вступал в свои права. – Моя семья – те, с кем я вырос! Оставь моего отца в покое! И я бы повесился, будь ты моей сестрой! Бей!
Девушка отпрянула назад, обиженная и разочарованная, она резко перевернула нож в руке. Острое изогнутое лезвие ярко блеснуло, я закрыл глаза, ожидая меткого удара и надеясь, что он будет всего один, но сильный и верный. Если повезет, то я даже его не почувствую.
– И что только не придумают смертные ради любви!
– БЕЙ! – закричал я, расправляя плечи и открывая глаза – пусть она в них смотрит.
– Ой, да ну тебя, – буркнула Селеста, окинув меня брезгливым взглядом, и протянула свой клинок рукоятью вперед, держа его за молочно-белое светящееся лезвие, – неохота марать об тебя руки. Сделай все сам. Быстро и четко!
Я просто обалдел от такого поворота событий, во сне все было совершенно не так. Одно дело, когда ты отдаешь жизнь за свою младшую сестру, другое – когда ты сам ее у себя отнимаешь. Я так крепко схватил темную рукоять, что мои пальцы побелели. Лезвие было, что надо: невероятно острое и достаточно тонкое. В нем тут же замелькало мое собственное отражение: уставшие зелено-карие глаза, взъерошенная челка, обветренные покусанные губы.
Где-то совсем рядом противно закричала ворона, и я невольно обернулся на звук. Огромная черная птица весело скакала по белым перилам, уставившись на меня всеми тремя глазами.
– Трус! Трус! – разнесся по палубе ее хриплый крик.
Селеста снова встала напротив меня, загородив собой море, и нетерпеливо вздохнула:
– Ты передумал?
Девушка лениво облокотилась на борт и посмотрела на меня, как на описавшегося котенка, который чуть-чуть не добежал до лотка. Да она играется со мной! Жив я или мертв – ей совершенно без разницы.
– Нет! Я в игре, – услышал я свой тихий хриплый голос, словно со стороны.
Я взял клинок в правую руку, последний раз облизал свои пересохшие губы, взглянул на зелено-синюю гладь моря, набрал в легкие побольше воздуха, и… в кривом лезвии быстро мелькнула надпись «Never give up!», но я все-таки успел ее прочитать и перевести. «Никогда не сдавайся!» было нацарапано на белой краске борта, совсем, как в моем сне.
«О, мой Витанис может даже убить эрга, уничтожить раз и навсегда!» – раздался в моей памяти звонкий голос Селесты.
Я соединил нацарапанную фразу с той, что вертелась в моей голове, и занес руку с клинком. За Лиану, за мою младшую сестру, за всех смертных! Я бросился на Селесту острым лезвием вперед, целясь ей прямо в сердце, если таковое, конечно, еще было в ее груди.
Смеясь, блондинка резко отошла в сторону, на лету выбив Витанис из моей руки. Он со звоном покатился по палубе, а я по инерции перелетел через борт, схватившись за него обеими руками и повиснув над морем. Но тут случилось нечто совершенно невероятное.
– Судьбу не изменишь, – произнесла девушка с грустной улыбкой, наклонилась и быстро чмокнула меня в щеку, ее губы были нежные и горячие, как огонь, – до встречи, Дани!
Удивленный и ошарашенный, я резко разжал свои пальцы, в последний раз взглянув в черные, как ночь, глаза Селесты, и полетел вниз. Тут же все мои проблемы стали решаемы, кроме той, что я уже летел в море. Одновременно у меня появилась дюжина идей, как можно было договориться или обмануть смерть, чтобы спасти жизнь и моей младшей сестре, и себе. Но было уже слишком поздно: игра сыграна, все свечи сгорели. А я ведь даже не проследил, вычеркнула ли Селеста имя Анастасии Хомкиной из своего черного списка. Просто взял и поверил слову эрга, слепо надеясь, что оно гораздо крепче слова студента.