Игра Бродяг
Шрифт:
— Проклятье! Да откуда здесь весь этот хлам?!
— Полагаю, когда-то на этом месте был жилой дом, — терпеливо объяснил Намбо. — В ходе строительства тюрьмы дом был разрушен или надстроен. Но несколько подвальных помещений уцелело. Те, что были расположены на самой глубине… Мы под землей сейчас. Глубокая могила, — Намбо помолчал. — В этом есть что-то печальное — дом сменился тюрьмой. Я думал об этом, умирая.
— Тебе было страшно? — спросила Наёмница, на секунду позабыв свой собственный страх.
— Наверное. Но мое умирание не продлилось долго — когда они бросили меня, я был уже почти мертв — в моем теле не осталось ни одной целой кости. Я лежал, истекал кровью и думал о всякой ерунде. А затем вдруг осознал, что боль прекратилась. Не веря своим ощущениям, я попытался подняться, и мне удалось это сделать без каких-либо усилий — тело потеряло вес… В первый момент меня обрадовало случившееся — я не мертв. Но вскоре осознал, что я и не жив… Мне никогда не приходило в голову, что, превратив всю мою жизнь в ложь, я превращаю в ложь и свою смерть, — Намбо всхлипывал от отчаяния. — Теперь я не могу успокоиться, не могу исчезнуть. Мне нет места в мире живых и нет в мире мертвых, и я остаюсь там, где я есть — навсегда заперт в этих стенах, схожу с ума от тоски. Тюрьму разрушат века, но я по-прежнему буду бродить по руинам. Вечность. Я повторяю себе: «Ты мертв, теперь ты можешь успокоиться» — но после всей моей лжи не могу себе поверить.
— Мне жаль тебя… — произнесла Наёмница настолько тихо, что едва себя услышала. Даже если эти слова не были правдой в момент, когда они были произнесены, они стали правдой в следующий, и сострадание хлынуло сквозь нее, как река.
«А ведь я так долго была безжалостна, — подумала Наёмница. — Я была как камень…»
Теперь этот камень кровоточил.
— Только правда спасет меня, какой бы невыносимой она ни была, — прошептал Намбо. — Но как мне разыскать ее?
— Правда… — рассеянно повторила Наёмница. — Невыносимая правда… — ей вдруг припомнилось то распирающее чувство страха, что возникало в ее животе, стоило ей бросить взгляд на конверт. Чего плохие люди боятся больше всего? Узнать, какую мерзость они из себя представляют. — Что… — голос прозвучал сипло, и она прокашлялась. — Что, если я ношу правду с собой?
Запустив руку под рубаху, она вытащила конверт. Провела пальцами по гладкой бумаге, но не ощутила прежнего ужаса. Значит ли это, что письмо больше не предназначается ей? Почему? Что она изменила? Или что-то изменилось в ней? Она стала менее плохой?
— Я… я… — Наёмница облизала вдруг пересохшие губы. — Кайша… я думаю, это тебе.
Намбо замер, и Наёмница услышала его свистящее дыхание.
— Возьми письмо, — сочувственно поторопила Наёмница. Она отчасти жалела, что потеряла шанс узнать все о себе. Даже то, что окажется совершенно невыносимым. Впрочем… только отчасти.
Когда призрачные руки коснулись конверта, тот надорвался сам собой… Наёмница ошиблась — это письмо можно было прочесть и в полной темноте. Буквы сияли столь нестерпимо ярко, что она закрыла глаза.
— Прежде, чем я прочту его, — торопливо заговорил Намбо, — я должен признаться тебе… Я солгал, утверждая, что отсюда нет выхода. Я обнаружил его после… с моим измененным зрением… когда было уже поздно. Я умер, лежа прямо над тайным ходом, так и не узнав, куда он ведет, — он рассмеялся.
Наёмница жадно выслушала его объяснения, а затем Намбо затих, читая письмо. Она услышала его горький, тоскливый плач, а затем смех, отдаляющийся с каждой секундой… и Намбо пропал. Письмо еще с минуту реяло в воздухе, озаряя тьму истиной, а затем с тихим хлопком исчезло и оно.
Куда отправляются души умерших? Где они обретают покой? А письмо? Куда устремилось оно? Увидит ли кто-либо еще этот старый конверт с красной сургучной печатью? «Вряд ли, — ответила себе Наёмница. И затем: — Может быть».
***
Выход. Если верить Кайше, он располагался где-то здесь, хотя сама идея туннеля, устремляющегося из подвальной комнаты вниз, казалась абсурдной. Несомненно, процесс прокладывания туннеля был трудоемким и сопряженным со многими сложностями. Наёмница и представить не могла, зачем кто-то стал так заморачиваться. Разве что у него была очень важная цель…
Сейчас ей уже казалось, что весь этот хлам, загромождающий подвальную комнату, был притащен сюда не просто так, а с целью утаить наличие колодца. Сдвигая предметы один за другим, она ползала на коленях, ощупывая земляной пол. Эх, вот бы ей видеть в темноте, словно какой-нибудь ночной зверек…
Где-то в подвале должен находиться труп… Наёмница сморщила нос от усиливающейся вони и начала двигаться осторожнее. Вскоре она действительно нашла тело. Маленькое, свернувшееся в клубок, покрытое жесткой шерстью… крыса. Вероятно, те же щели, что позволяли воздуху проникать в подвал из верхней части здания, позволили крысе протиснуться. Далее она либо разбилась при падении с высоты потолка, либо же просто погибла от голода. Странно, что тело Кайшы отсутствовало — значит ли это, что его история о гибели в подвале тоже была враньем? Так кем же он являлся? Блуждающим призраком, не осознающим собственной смерти? Голова идет кругом. Наёмница осторожно сдвинула крысиную тушку носком ботинка и продолжила разгребать завал.
Утомительная работенка — перетаскивать тяжелые вещи, к тому же в полной темноте. Наёмница вся взмокла и уже начала понемногу отчаиваться. Стоило ли слушать окаянного лгунишку? Не успела она перейти к более весомым оскорблениям, как, сдвинув нечто прямоугольное и тяжелое, обнаружила доски, выстилающие пол. Сквозь щели меж досок веяло сквозняком. Замирая от волнения, Наёмница приподняла крайнюю доску настила. Та основательно прогнила за столько лет и буквально рассыпалась под пальцами. Приподняв вторую доску, Наёмница обнаружила под ней краешек широкой круглой ямы.
Опустив голову, Наёмница заглянула в щель, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. Там был свет, серебристо-синий прозрачный свет; воздух, исходящий из колодца, определенно нес в себе свежесть надземного мира. Наёмница нырнула бы в колодец, словно рыбка в пруд, если бы не опасалась сломать себе шею. Насколько он глубок? Что там может быть? У Наёмницы вспотели ладони от любопытства и нетерпения, и она вытерла их об одежду, размазывая грязь. Она приподняла еще одну доску и отбросила ее. Свет, вливающийся в расширившуюся брешь, подсветил бледно-голубым ее чумазое лицо с выражением крайнего изумления.
— Это здорово! — прошептала Наёмница, испытывая сильный приступ головокружения. — Ну просто с ума сойти!
В колодец спускалась веревочная лестница, не заслуживающая никакого доверия, если учесть, до какого состояния дошли доски. Однако выбора у Наёмницы не было. Она надеялась хотя бы не разбиться в лепешку.
Она цеплялась за край колодца столько, сколько ей позволяла длина рук. А затем пришлось доверить лестнице всю тяжесть своего тела. Лестница держала. «Невероятно» — успела обрадоваться Наёмница, как услышала тихий хлопок разрывающихся нитей. В последний момент она успела ухватиться за веревку выше разрыва, но рука сразу начала соскальзывать. Кратко, но выразительно прокомментировав текущую ситуацию, Наёмница полетела в серебристое, ожидающее ее сияние, тщетно пытаясь зацепиться за гладкие стенки туннеля.