Игра чувств
Шрифт:
Чарльз наблюдал за ней. Он видел все, включая минутное отчаяние, которое, как она понимала, должно было проявиться и на лице.
Но она скорее умрет, чем примет его жалость. Клиона улыбнулась графу и взяла под руку Джона.
Чарльз отвернулся. Он не стал присоединяться к веселой компании, которая возвращалась домой, а галопом помчался вперед под предлогом, что нужно проверить, закончены ли все приготовления к балу. Напрасно мать возражала, что это ее обязанность и что она прекрасно с ней справляется. Чарльз
В девять часов начали прибывать гости. Выглянув из окна верхнего этажа, можно было увидеть долгую череду экипажей, направляющихся к парадному входу в замок Хартли.
На графине и леди Хестер были ослепительные бриллианты и рубины (взятые по такому случаю утром в банке), страусовые перья венчали шляпы для большего эффекта.
Чарльз, Фредди и Джон, аристократически красивые в белых фраках и галстуках-бабочках, ждали появления первых гостей у входа в бальный зал.
Леди Хестер превзошла себя в украшении зала, создав симфонию из шелка и цветов. Играл лучший оркестр, какой только можно было заказать в округе.
«Это стоило целого состояния», — размышлял граф. Но леди Хестер каким-то образом убедила себя, что теперь все хорошо, а у Чарльза язык не повернулся развеять эту иллюзию.
Леди, одетые в лучшие платья и драгоценности, вплывали в бальный зал, точно сказочные корабли. Но ни одна не превосходила красотой леди Клиону, на которой был наряд из белой парчи, расходившийся складками по огромному кринолину.
Все знали, что она самая богатая из присутствующих женщин, но ею было принято мудрое решение не надевать драгоценностей. Только цветы украшали ее волосы. Шею и плечи ничто не закрывало.
Ей не нужны были дорогие украшения. Она была само совершенство.
Единственной экстравагантной деталью ее туалета был огромный белый веер, сделанный из легких перьев и сверкающий блестками.
Клиона грациозно присела в реверансе перед Чарльзом, хозяином бала, но взять ее за руку для первого танца вышел Джон. Среди гостей пронесся шепот, что объявление о помолвке лишь вопрос времени.
Чарльз перетерпел первый танец с дочерью местного мэра. Как только музыка стихла, он отправился на поиски Клионы.
— Мне все равно, чье имя записано в вашей бальной книжке, — сказал он. — Следующий танец вы танцуете со мной. В конце концов, я тут хозяин.
— Конечно, — тут же ответила Клиона. — Я оставила следующий танец за вами как раз по этой причине.
— Неужели? — сказал он более резким тоном, чем ему хотелось. — А что, если бы я вас не пригласил?
Она улыбнулась.
— Вы и не пригласили. Вы потребовали.
— Вы потанцуете со мной, Клиона?
—
Легкой волной она перетекла в его объятия. Нежный аромат поднимался от ее теплого тела, затуманивая чувства графа и кружа ему голову. Прелестное лицо девушки было обращено к нему, на губах играла легкая улыбка. Чарльз старался не смотреть на эти губы, борясь с желанием их поцеловать.
— О чем вы думаете? — спросила она.
Слова сорвались с уст против воли графа:
— Я думаю, что сейчас мы танцуем в последний раз.
— Почему?
— Потому что я ни за что не стану танцевать с вами, когда вы станете миссис Джон Бекстер.
— А что, если я никогда ею не стану?
— Прекратите, — с яростью сказал он. — В какую бы игру вы ни играли, прекратите.
— Я не играю, Чарльз. Для меня все чрезвычайно серьезно.
— Серьезно? — язвительно переспросил граф. — И вы думаете, что я стану серьезно воспринимать женщину, которая… которая…
Он не мог думать. Слова блуждали в голове, все смешалось в хаос. Он слышал только свои чувства, а они говорили, чтобы он закружил Клиону в танце прочь из зала, через французские двери на широкую террасу, чтобы уносил ее дальше и дальше, пока дом не останется далеко-далеко позади.
Там, в полутьме, он сможет отбросить всю свою выдержку и прижать к себе возлюбленную для поцелуя, по которому томится все ночи и дни.
Чарльз поцеловал Клиону, позабыв о джентльменской сдержанности, неистово, властно, как будто они были в этот момент единственными в мире мужчиной и женщиной.
И в этот миг Клиона узнала, какое она поистине испорченное существо, ибо почувствовала, как томилась по поцелую Чарльза. Но теперь, получив его, обнаружила, что восторгу быстро пришло на смену негодование.
Этот человек вознес ее к вершинам радости, но потом оттолкнул и этим оскорбил ее. Он командовал ею, навязывал свои решения, а теперь почувствовал себя вправе поцеловать ее силой. Кем он себя возомнил?!
— Как вы смеете?! — зашипела она, силясь освободиться. — Я не позволю воспринимать себя собственностью мужчины, который действует, точно собака на сене. Вы не хотите меня сами и другому отдавать не желаете. Но это мое решение, а теперь пустите! Что вы себе позволяете?
— Учу вас уму-разуму, — прорычал он, снова притягивая Клиону к себе. — Он целует вас так? Если да, то вперед, выходите за него замуж, но так ли это?
Наступило долгое молчание: Клиона почувствовала, что силы покидают ее. Если бы руки Чарльза не сжимали ее так крепко, она бы упала. Ее сердце бешено колотилось, в грудь отдавали мощные удары сердца Чарльза. Клионе хотелось стоять так вечно, улетая в мечты, где они всегда будут вместе.
Он вот-вот произнесет слова, которые ей так хотелось услышать.