Игра: Дочки-матери
Шрифт:
У каждого двора дети с хворостинами пасли гусей со стайками гусят. Гусята пощипывали траву, охраняемые важными, настороженно поднявшими головы гусаками.
Пара собак, потявкивая для порядка, погналась было за нашей коляской, но тут же отстала.
– Ничего, вот немного отдохнём и поедем в имение, на свежий воздух.
Я чуть не рассмеялась: это здесь-то воздух не свежий?
– Нам повезло - и моё и мужнино поместья французы не разграбили. Урожай в этом году должен быть хорошим - погода благоприятствует...
Наталья
– А вы бываете на балах, матушка?
– Только с отцом твоим бывали, - покраснела та, - а все эти годы мне было не до балов. За имениями глаз, да глаз нужен. Если не вникать в дела, то управляющие всё растащат.
– Я помогу. Но сначала мы начнём шить тебе бальные платья. Ты покажешь мне, какие сейчас моды? Тогда, может быть, я что-то оригинальное придумаю...
– Я моды теперешние и сама не знаю. Но мы походим по разным портнихам, приглядимся. Денег-то теперь хватит. Обманщикам - докторам платить не надо. А траурные одежды, и правда, пора бы снять...
Я в юности мечтала, что буду танцевать в императорском дворце в княжеской короне! Я прямо ощущала тяжесть драгоценной короны на своей голове, - засмеялась молодая женщина, - но Антон, твой отец оказался простым дворянином. И я об этом не жалею! Если бы не война...
А какие лёгкие, воздушные наряды представлялись мне в мечтах!
– закатила она глаза.
Наталья оживилась, стала рассказывать смешные истории из детства и юности. Так, весело смеясь, мы подъехали к воротам особняка.
Пока привратник отворял их, я вглядывалась в уютное двухэтажное строение, со ставнями у окошек и отдушинами подвала. Слева простирался не очень ухоженный, по моим представлениям, парк. Он больше напоминал окраину леса, а скорее всего, и был ещё недавно, обычным лесом. Дом-то был построен недавно, и вырастить за это время рядом с ним такие большие деревья было бы нереально.
Справа тянулись какие-то пристройки.
Одна из них напоминала мне флигель, остальные были явно предназначены для хозяйственных нужд.
– Наш новый дом!
– довольным тоном произнесла она, - Год, как достроили. С пожарища я переехала, слишком тяжёлыми были воспоминания.
Вошли в парадное. Навстречу кинулись служанки и попытались снять с меня жакет и платочек.
– Я сама, - произнесла я и все вокруг застыли...недостаточно
– Исцелила Богородица нашу девочку, явила чудо у Казанской иконы!
– улыбаясь, кивнула им Наталья.
Что тут началось! Рыдания, обнимания, поцелуи... Ураганом занесли меня наверх, раздели, устроили купание в ванной. Я пыталась сопротивляться - куда там! До них никак не доходило, что двенадцатилетняя девочка, больше не беспомощна, как младенец.
– Да отстаньте вы, дурочки!
– взмолилась я. Девчонки завизжали от восторга, просто от того, что слышат мой голос.
Меня нарядили, причесали и сволокли в столовую. За накрытый стол.
Д-а-а, это был стол! Только теперь, глядя на это, не виданное мною изобилие, до меня дошло, какую степень аскетизма проявила моя дочка-мамочка в дороге.
Во все двери и окна щемилась дворня от мала до велика. Как и людям в храме, всем им хотелось меня потрогать, погладить по головке. Не только женщины, но и некоторые мужчины умилённо плакали.
«Капец котенку»!
– подумала я.
– Мама, может праздник устроим, для своих?
– Осилим?
– улыбаясь, спросила она у полненькой женщины лет сорока пяти.
– Если только все вместе, - сморкаясь и вытирая слёзы, ответила та, и как пошла командовать!
Мужчины таскали и сдвигали столы и стулья. Тащили деревянные лавки. С кухни, кладовой и подвала тащили банки с солениями, копчения, бутыли с напитками. С огорода тащили зелень, и всё это нарезалось, укладывалось в тарелки и блюда, разливалось в кувшины и графины.
Ну, наконец-то, отвлеклись от меня, облегчённо вздохнула я.
Сидящая радом со мной Наталья рассказывала, кто есть кто.
Командовавшая тут всем Василиса, оказывается, была кормилицей ещё самой Натальи. Мне указали пальцем на женщину лет тридцати:
– А это Татьяна, она твоей кормилицей была. Не помнишь?
– Нет, я ничего из прошлой жизни не помню. Видно сильно испугалась тогда...
Из моей прошлой жизни.
Мы с мужем сидим за свадебным столом. Празднуем свадьбу моего сына. Невестка мне не нравится - больно шустрая! «Гулять будет, - ною я мужу в ухо, - вон пройдоха какая!
Только через годы я поняла, сколько она на своих плечах вынесла: безработицу, болезни моих внуков, аварию, а затем долгое лечение моего сына. А когда я заболела, Настя в Москве училась тогда. На плечи моей, такой нелюбимой невестки, легла и моя болезнь. Ворочала меня на постели, как бревно, утки таскала, пролежни лечила, уколы колола... Прибегала из магазина своего, укол мне сделать. Бутерброды себе на ходу соорудит, кефира из холодильника хлебнёт и опять на работу.
Понять-то я поняла, а прощения так и не попросила. Вроде не за что: ругаться мы с ней не ругались. А что не любила... За это прощения, вроде, не просят...
Я смотрела на Василису, как генерал на параде, руководящую всей этой оравой. Первое чувство раздражения и ревности шептало: она тут всю власть забрала! Вон Наталья сидит, как послушная девочка, руки сложивши, а эта... раскомандовалась!
Потом пригляделась к лицам домочадцев: нет ни одного фальшивого, слащавого выражения. То искренне плакали от радости, теперь так же искренне и по-доброму переговариваются, подшучивают.
Мы привыкли по фильмам и книгам, что крепостные униженно кланяются, прислуживая за столом, изображают подобострастную тень. Лукавят, подсиживают друг друга, чтобы поближе к господам быть.