Игра Эндера. Глашатай Мертвых
Шрифт:
И это было то, что они просили ее написать. Эти мерзавцы знали обо всем, и они знали про Питера в зеркале в одной из комнат замка, и Вэлентайн стала еще одним орудием, которое они использовали для более полного контроля над ним. Еще один их фокус. Динк был прав, врагами были они, они ничего не любили и ни о чем не заботились, и он не собирается делать то, что они от него хотят, он твердо решил не делать для них ничего. У него было единственное нетронутое воспоминание. Оно было всем, что у него было, и эти мерзавцы втоптали его в грязь — и теперь все кончено, он не собирается больше играть в их игры.
Как всегда, в башне его поджидала змея, расплетающая себя из коврика на полу. Но на этот раз Эндер не стал ее топтать и размазывать по полу. На этот раз он поймал ее
И поцеловал.
Он не собирался этого делать. Он хотел, чтобы змея ужалила его в рот. Или может быть он хотел съесть змею живьем, как это делал в зеркале Питер: подбородок в крови и змеиный хвост, торчащий между губами. Но вместо этого он ее поцеловал.
И змея в его руках стала толстеть и приобретать другую форму. Человеческую форму. Это была Вэлентайн, и она поцеловала его в ответ.
Змея не могла быть Вэлентайн. Он так часто убивал ее в прошлом, что она никак не могла быть его сестрой. Но, с другой стороны, Питер так часто пожирал ее, что это было вполне вероятным.
Чего же они все-таки хотели от него получить, давая прочесть ее письмо? Ему было все равно.
Она поднялась с пола и подошла к зеркалу. Эндер заставил свою фигурку подняться и последовать за ней. Они стояли перед зеркалом, где вместо жестокого отражения Питера они видели дракона и носорога. Эндер протянул руку и дотронулся до зеркала; стена вдруг открылась, и они очутились на широкой, покрытой ковром лестнице, ведущей вниз. Все пространство внизу было запружено ликующим народом. Вместе, рука в руке, он и Вэлентайн стали сходить вниз. Его глаза наполнились слезами, и это были слезы облегчения от того, что он наконец-то вырвался из этой комнаты на Конце Света. И эти слезы помешали ему заметить, что каждый человек в толпе имел лицо Питера. Но для него было важно лишь то, что Вэлентайн будет с ним, куда бы он ни отправился в этом мире.
Вэлентайн прочитала письмо, которое вручила ей доктор Лайнберри. «Дорогая Вэлентайн, — говорилось в нем, — мы благодарим Вас и вручаем Вам эту награду за Ваш вклад в защиту человечества. Этим письмом мы уведомляем Вас, что Вы награждены Звездой Порядка Лиги Человечества первой степени, которая является высочайшей военной наградой, вручаемой гражданскому лицу. К сожалению, Служба Безопасности МФ запретила оглашать это событие до успешного окончания текущих военных действий. Но мы хотим сообщить Вам, что Ваши усилия привели к полному успеху.
С уважением, генерал Симон Леви, Стратег».
После того, как она прочитала письмо дважды, доктор Лайнберри забрала его:
— Мне было приказано дать его тебе прочитать, а затем уничтожить.
Она достала из ящика зажигалку и подожгла письмо. Оно горело ярко, пока не превратилось в горстку пепла в пепельнице.
— Хорошие или плохие новости? — спросила директор.
— Я продала своего брата, — сказала Вэлентайн. — И они мне за это заплатили.
— Немного мелодраматично, Вэлентайн, не так ли?
Не отвечая, Вэлентайн направилась в свой класс. Этой ночью Демосфен подверг уничтожающей критике закон ограничения народонаселения. Людям надо разрешить иметь столько детей, сколько они хотят, а лишнее население должно быть отправлено в другие миры, чтобы расселить человечество по всей Галактике с тем, чтобы никакие катастрофы, никакие вторжения не могли больше грозить человечеству полным исчезновением.
— Самое благородное имя для любого ребенка, — писал Демосфен, — Третий.
«Ради тебя, Эндер», — твердила она про себя все время, пока писала.
Питер рассмеялся от удовольствия, когда прочитал это.
— Они не смогут игнорировать все это. Третий! Благородное имя! Да, у тебя весьма опасные наклонности.
Глава 10. ДРАКОН
— Сейчас?
— Полагаю, что да.
— Это должен быть приказ, полковник. Армия не приходит в движение, когда командир говорит: «Полагаю, что пора наступать».
— Я
— Полковник, сэр, я допускаю, что вы натерпелись от меня, что я был для вас как шило в заднице. Но это получилось. Все вышло точно так, как вы хотели. Последние несколько недель Эндер даже был… был…
— Счастлив?
— Доволен. Он хорошо справляется. Его ум отточен. Его игра превосходна. Несмотря на его молодость, мы никогда не имели мальчика, лучше подготовленного к командованию армией. Обычно командирами становятся в одиннадцать, но он лучший даже в девять с половиной.
— А? Ну да. Мне тут на несколько минут вдруг пришло в голову попробовать разобраться, к какому типу людей следует отнести человека, который избавляет изувеченного ребенка от части его боли только для того, чтобы иметь возможность вновь выбросить его на поле боя. Небольшая личная проблема морального плана. Пожалуйста, не обращайте внимания. Я был слишком уставшим.
— Спасаем мир. Помните?
— Приведи его.
— Мы делаем то, что обязаны делать, полковник Грэфф.
— Ну, Андерсон, тебе ведь просто не терпится посмотреть, как он сумеет справиться со всеми теми грязными играми, которые я заставил тебя придумать.
— Очень низко с вашей стороны…
— Значит, я такой низкий парень. Мне тоже до смерти хочется посмотреть на то, как он управится. В конце концов, наши жизни зависят от того, насколько хороши будут его дела. Верняк?
— Вы случайно не собираетесь перейти на мальчишеский жаргон?
— Приведи его, майор. Я загружу в его файлы список личного состава и поставлю ему персональную охранную систему. Не все, что мы делаем, плохо для него. Он вновь получит кое-что личное.
— Вы хотите сказать «изоляцию»?
— Одиночество власти. Иди за ним.
— Да, сэр.
— Пока. Да, сэр, два, сэр, да-сыр. Надеюсь, тебе было весело. Надеюсь, ты был счастлив и славно провел время, Эндер. Такое, возможно, было последний раз в твоей жизни. Добро пожаловать, малыш. Твой дорогой дядюшка Грэфф кое-что для тебя приготовил.
Эндер понял, что происходит, с того самого момента, когда за ним пришли. Практически все ожидали, что его рано сделают командиром. Вот уже скоро три года, как он почти непрерывно возглавлял таблицу личной эффективности, и в настоящее время не было никого, кто находился бы даже близко к его результатам. Группа, с которой он все так же проводил свои вечерние тренировки, теперь считалась самой престижной в школе, и кое-кто даже не мог понять, чего еще ждут преподаватели.
Его интересовало, какую из армий он получит. В ближайшее время школу должны были закончить сразу три командира, включая Петру, но давать ему армию Феникса было бы совершенно бесполезно — еще никто не преуспел в той же самой армии, из которой был выдвинут в командиры.
Первым делом Андерсон показал ему его комнату, и это окончательно расставило все по местам. Только командирам полагалось личное помещение. Затем ему подобрали подходящие по размерам новую форму и боевой костюм. На форме он прочитал название своей армии. Это была армия Дракона. Но в школе такой армии не существовало.
— Я никогда не слышал об армии Дракона, — сказал Эндер.
— Это потому, что такой армии не было последние четыре года. Мы отказались от имени, потому что в нем было что-то сверхъестественное. Ни в одном из своих составов армия Дракона ни разу за всю историю школы не побеждала более, чем в трети боев. Она была притчей во языцах.
— Почему тогда вы ее возрождаете?
— У нас осталось большое количество обмундирования, которое надо использовать.
Грэфф, сидящий за своим столом, выглядел грузнее и утомленнее, чем во время их последней встречи. Он вручил Эндеру «плавун» — маленькую коробочку, при помощи которой командиры могли перемещаться в любом направлении во время тренировок в боевом зале. Много раз во время вечерних тренировок Эндер жалел, что не имеет плавуна, и ему приходится прыгать от стены к стене, чтобы попасть в нужное место. Теперь, когда Эндер наловчился легко передвигаться, прибор был тут как тут.