Игра на изумруд

Кузьмин Владимир Анатольевич

– Ты смотри, и впрямь пацан пацаном! – удивился Лешенька.

– Поди, мельче нас с тобой будет, – согласился Гоша. – Если не ростом, так в плечах хлипче.

– И все одно непонятно, как он по стене полезет, хоть она вся и в выступах.

– А ты бы влез?

– Я-то? Я-то влез бы!

– Вот и он влезет, – уверенно заявил Гоша. – Пошли ловить. А вы, Даша, лучше здесь останьтесь. Может, отсюда сподручнее наблюдать будет.

– Знаешь, я тоже здесь останусь, – сказал Лешенька. – Там Иван и один справится, если что. А уж вдвоем вы ему и шевельнуться не дадите. А у меня есть одна мыслишка.

– Как знаешь, – прошептал Гоша и бесшумно убежал из палаты.

Мы снова стали наблюдать за человеком на улице. Тот не спеша и очень уверенно подошел к стене

аккурат в том месте, куда выходило окно соседней палаты, где сейчас спала Лариса и сидели в засаде Иван с Гошей. Ткнул носком ботинка снег и попытался пробежаться прямиком по сугробу, наметенному вдоль стены, видимо, намечая с разбегу прыгнуть и ухватиться за какой-нибудь выступ на стене, но тут же увяз и даже носом ткнулся в снег. Мне сразу показалось, что этот маленький человечек очень непривычен к зиме и сугробам. Судя по тому, как он вновь в задумчивости стал озираться, эти сугробы оказались для него препятствием неожиданным. Наконец он опять выбрался на дорожку и прошел несколько шагов в обратном направлении. Я уж было решила, что он отказался от своей затеи, и никак не могла сообразить, радоваться мне такому повороту или, напротив, огорчаться. Но тут преступник свернул к дереву, растущему в непосредственной близости от здания клиники. Дерево было невысоким и скорее всего хрупким. Вес взрослого человека его ветки точно не выдержали бы, но для того, кто сейчас принялся взбираться на дерево, их прочности оказалось вполне достаточно. Он подпрыгнул, ухватился за самую толстую ветку, подтянулся и встал на ней, даже не придерживаясь руками.

– Ловок, бестия! – шепнул Лешенька.

В подтверждение его слов преступник сделал по ветке осторожный шаг, оттолкнулся и прыгнул на стену. Дерево противно скрипнуло, но ветка не обломилась.

Для того чтобы видеть ползущего по стене человека, теперь нужно было высунуться из окна. Именно это, как мне показалось, решил проделать Лешенька. Акробат быстро скинул с себя френч, вскочил на подоконник и высунулся в форточку. Мне же осталась роль безо всякого действия, да и бессловесная к тому же. Секунды тянулись уныло, зато сердце начало биться часто-часто. Неожиданно для меня Лешенька вдруг каким-то неуловимым движением выметнул себя через форточку наружу, скользнул немного вниз и, нащупав ногами опору, двинулся по ней влево. Двигался он с такой стремительностью, будто и не цеплялся за неширокие, в пол-ладони, не более, выступы на стене, а уверенно шагал по специально для него построенным здесь ступенькам. Я едва удержалась, чтобы не вскрикнуть, а через секунду сама уже стояла на подоконнике и, едва не наполовину высунувшись из форточки, смотрела за происходящим. Алексей отчего-то продвигался не только влево, но и вверх. Но вскоре я увидела и злоумышленника, который тоже поднялся по стене выше нужного ему окна. Сообрази я, к чему эта хитрость на пару мгновений раньше, все могло повернуться несколько иначе, чем произошло. Но, может, мне это лишь показалось, может, я в любом случае ничего не успела бы. Как бы то ни было, но я спрыгнула с подоконника и побежала в соседнюю палату, по пути больно ударилась коленкой о край кушетки, не особо обратила на это внимание, выбежала в коридор и ворвалась в палату Ларисы.

Гоша и Иван стояли справа и слева от окна и ждали, что сейчас снизу появится голова злоумышленника. Но голова появилась сверху, как раз в тот самый миг, когда я бесшумно ворвалась в палату, что для них стало неожиданностью. Я тут же метнулась в сторону и присела у стены, чтобы не выдать свое присутствие перед тем, кто смотрел с той стороны оконного проема. Похоже, мне это удалось. Но было еще больше похоже, что Иван с Гошей его по-прежнему не видят и ждут, что он появится снизу. Совершенно дурацкое положение! И предупредить нельзя, и надо как-то это сделать. Преступник замер, вслушиваясь в звуки внутри помещения, и наконец набрался смелости, чтобы начать пролезать через форточку. Каким-то невероятным образом он извернулся, сверху вниз скользнул в ее отверстие головой вперед, и тут уж находящиеся в засаде его наконец увидели. Иван резко вскинул руку и схватил его одной рукой

за волосы, а второй – за ухо. Преступник резко отпрянул, непонятно как выскользнул из мертвой хватки борца и тут же с невероятной скоростью стал спускаться вниз. Мы втроем кинулись к окну, пытаясь хоть что-то разглядеть.

– Это еще что? – спросил Гоша свистящим шепотом, указывая на вторую тень, скользящую, а временами скачущую по стене.

– Лешенька, – шепнула я в ответ.

– Эх, не успеет!

Акробат действительно не успевал. Он спускался по стене с невероятной быстротой, но маленький мерзавец двигался еще быстрее. К тому же, едва достигнув уровня второго этажа, он оттолкнулся от стены и прыгнул на то самое дерево, по которому начинал взбираться. На этот раз ветка не выдержала и с сухим треском обломилась. Но падение она смягчила. Сугроб чуть замедлил движение преступника, но зато, выбравшись из снега, он пулей промчался к забору, без малейшей заминки перепрыгнул через него и умчался вверх по Садовой.

Вскоре в окне появился Алексей, ловко дотянулся до форточки и бесшумно перебрался к нам. Дышал он немного учащенно, но ровно. Гоша знаками показал нам, что надо перейти в другую палату. К нашему удивлению, все произошло настолько бесшумно, что Лариса даже не проснулась. Да и никого другого мы ничуть не потревожили.

– Фу! – почти хором выдохнули мы, оказавшись в соседней комнате.

– Экий шустрый, – немного виноватым тоном сказал Лешенька.

– Слава богу, у тебя ума хватило за ним не прыгать. Мог бы ноги переломать.

– Да я все равно бы не поспел. Говорю же: шустрый малый.

– Не то слово! – сказал Иван. – Он мне чуть ухо свое не оставил в руке, так вырывался. На его счастье, взмок он все ж таки, пока по стенам карабкался. Вот ухо и выскользнуло.

– Так ты вроде его еще и за волосы держал? – спросил Гоша.

– Ага, держал. Волосья он мне точно оставил. Вот, трофей! – Иван швырнул на подоконник паричок. – Кто б знал-то, что у него волосья не свои, а накладные? Я б его тогда за оба уха прихватил, может, и удержал бы. Тьфу ты пропасть!

– Вот уж точно сказано: опростоволосились мы все трое разом! – с обидой сказал Гоша.

– Четверо! – поправила я.

– Что?

– Все четверо опростоволосились. Я вон тоже: пока сообразила, для чего этот негодник выше окна полез, предупреждать вас стало уже поздно. Хорошо хоть сразу не вспугнула, я ведь как раз в тот момент вошла, когда он в окно заглядывал.

– Эх, все одно упустили бы. Так что ни вы, Даша, ни мы сами особо себя корить не должны. Можно было бы еще кого привлечь да снизу сторожить поставить. Знать бы куда упадешь, так соломки бы постелил заранее.

– Правильно, главное дело мы все равно сделали.

– И то верно. Человека спасли, ни много ни мало!

– Думаю, что сюда он больше не сунется, – добавила я.

– Это тоже верно. Только лучше для пущей важности утра дождаться.

– Я тоже так думаю, – раздался шепот от дверей, которые мы оставили раскрытыми. На пороге стоял наш фельдшер. – Я тута, чтоб не уснуть, на улицу вышел, покурил да за угол заглянул. Вовремя так заглянул, видал, как ваш злодей через забор перемахнул да и побег по улице. Это он что же, по стене взбирался?

– Как есть по стене, – ответил ему Гоша.

– Надо стены-то ровными строить, а то понаукрашали всякими выступами да карнизами. Хотя, ежели на злодеев всякий раз оглядываться, то совсем никакой красоты не останется. Чаю-то согреть? Ну а спиритус вини к чайку? Вот и славно. Для успокоения нервов – это самое верное средство. Говорю вам как служитель медицины.

Ближайший час мы скоротали в компании с фельдшером, который для меня принес рюмочку мятного ликера, неведомо из каких таких запасов. Потом все мы улучили немного времени, чтобы поспать. Покинуть больницу нам пришлось спозаранку, до начала врачебного обхода. Я съездила домой, чтобы позавтракать и переодеться, а больше для того, чтобы успокоить дедушку, да и всех остальных. Дедушке я, конечно же, все рассказала накануне, и он отпустил меня лишь после того, как за мной зашли цирковые. Иван произвел на него сильное впечатление.