Игра на опережение
Шрифт:
Рощин ответил не сразу, а некоторое время смотрел на хозяина квартиры, сощурясь и будто прикидывая, что с него можно получить.
— Есть, пожалуй, один вариант, — соизволил он наконец произнести. — Если сделаешь одно дело, оставишь девку при себе. И ты мне ничего не должен. Но дело, предупреждаю сразу, мокрое. А ты, никак, в завязке, верно?
— А точно больше не буду тебе должен? — заворочался в кресле, засопел Севрюга. — Типа, расписку можешь дать?
— Может, еще к нотариусу сходим?
— Что хоть за клиент? — угрюмо поинтересовался Севастьян после паузы. — Я его знаю?
— Ты ее не знаешь, — серьезно сказал Рощин и протянул ему фотографию Екатерины Сивцовой. — Это пожилая баба.
Корягин некоторое время молча ее разглядывал.
— Вот эту? Чем же эта бабка могла тебе насолить? — спросил он, одновременно испытывая недоверие и облегчение. — Ей уж на пенсию пора…
— Главный свидетель, — ответил Рощин, не обращая внимания на то, что шум воды на кухне затих и послышались легкие шаги Насти. — Настучала. А твоя — не настучит?
Когда она вошла, Михаил живо повернулся в ее сторону.
— Это кто? — Она ловко выхватила фотографию из рук своего хозяина.
— Насть, пойди посмотри видик, что ли… — посоветовал ей Севрюга, вырвав снимок. — Кто, кто… Баба в пальто, не видишь? Нам бы еще поговорить надо. Кофейку сделай…
— Так вы, Миша, старухами интересуетесь? Никогда бы не подумала… — Она обидчиво поджала губу, глянув на гостя, крутанула аппетитным, туго обтянутым задом, вышла, слегка хлопнув дверью.
— И не стой там за дверью, не подслушивай! — крикнул Корягин. — Ты меня знаешь, не люблю я этого.
Рощин даже не взглянул ей вслед — Севрюга проследил это краем глаза.
— С кем эта бабка живет? — спросил «должник». — С дедом?
— Одна, — ответил капитан. — Прописана с сыном. В однокомнатной квартире. Сын после армии, нигде не работает, живет у какой-то марухи, в другом районе.
— Ну дак проще простого… — недоверчиво хмыкнул Севрюга. — Тут паре пацанов делать нечего… Чем хоть она хоть тебе насолила? Ладно, это твои дела. Дай адресок, и…
— Не спеши. Ее надо замочить завтра же утром, до десяти часов. Желательно, чтоб это выглядело как несчастный случай. Вроде электричка сошла с рельс, понял?
— Типа, крушение электрички организовать? — Севастьян вытер вспотевший лоб. — До завтрашнего утра?
— Это мы отдельно с тобой подумаем, — кивнул «благодетель». — Успеем. Еще ночь впереди, чтоб все подготовить… То есть для достоверности хорошо бы с ней вместе окочурились еще несколько человек. И тогда, Сева, я не то что твой долг спишу, но еще тебе приплачу. Это мое условие. Пять штук зелеными, ты понял? И ты прав, лучше всего здесь справятся твои пацаны. Есть у тебя такие?
— Найдутся… — пробурчал Севрюга. — Только свистни.
— А сейчас давай посмотрим, как и где это лучше сделать… Бумага найдется, чтобы нарисовать схему?
В комнату вошла с подносом Настя и стала очень уж старательно разливать кофе, обиженно не глядя в сторону гостя.
14
— Ты не забыл: ко мне с минуты на минуту должен наведаться Любезнов Леонид Анатольевич? — сообщил Забельский Колобову. — Тот самый, главный редактор «Свежих новостей».
— Не очень свежих, но все равно новостей, — кивнул Федор Андреевич. — Тот самый, кто выдает замуж свою дочь за кавказца по фамилии Заброев, что работает в Проминвестбанке, который контролирует Ругоев, и является его племянником, а этот банк повязан с Корецким…
— Голова… Ну и память у тебя. А у тебя все готово, как мы договаривались? — уточнил Забельский.
— Не волнуйтесь, все на месте, — успокоил босса Колобов.
Они сидели в гостиной коттеджа Забельского и курили сигары.
— Какое-то поветрие у московской элиты, — вздохнул Забельский. — Выдавать своих дочерей за чеченцев, азербайджанцев и ингушей… О чем и, главное, чем они думают?.
— Страхуются на случай, если гордым сынам Ичкерии удастся завоевать Россию, — пошутил Колобов.
— Они и так завоюют, если таким образом пролезут в российскую элиту. Я что-то не слышал, чтобы сыновья из тех же семей женились на ичкерийках… Что ты смотришь? Я неправильно сказал? Ичкерийка или все-таки чеченка?
Колобов пожал плечами.
— Но это пока еще дело отдаленного будущего. Даст Бог, мы с тобой до этого не доживем… — Забельский притушил сигару, встал и прошелся по кабинету, разминая пальцами под затылком. — Словом, Федя, ты, как всегда, все хорошо знаешь и помнишь. Могу еще добавить и напомнить, что это тот самый Любезное, который в приватном порядке издевался над моим фиаско во Внукове, когда мы ожидали возвращения из плена солдата Капустина… И его будущий зять при сем присутствовал. Ну да ладно. Я человек отходчивый… Посмотрим, что он скажет.
— Вернее, сколько попросит, — поправил Колобов.
— Что б я без тебя делал… — покачал головой Забельский. — Вот все мои недруги говорят, будто ты мой серый кардинал… Неужто ты себя таковым ощущаешь? Только честно?
— Мне далеко до вас, — искренне признался Колобов. — Учиться бы у вас и учиться, да боюсь, поздновато уже. Поэтому пусть говорят, не обращайте внимания. Оставьте им их предубеждения. Чем больше ваши оппоненты тешатся собственными иллюзиями, тем для вас лучше.