Игра на жизнь, или Попаданка вне игры
Шрифт:
— Тома, ты как?
— Все хорошо, папа. Уже все хорошо.
— Нам надо поговорить, Тамара Андреевна. И с этим твоим пернатым женихом — тоже.
Когда отец обращался так официально, это был единственный признак крайней степени его раздражения или гнева.
— Нам тоже надо поговорить, граф Дэйтар, — елейным голосом пропел белорясник. — Или нам теперь обращаться к вам — хаор?
— Вы подождете, — непререкаемо заявил Коршунов.
«В очередь, сукины дети, в очередь!» — в знакомой усмешке шевельнулись его губы.
Дэйтар
— Мэйстр Чесс, поскольку свадебная церемония откладывается, организуйте гостям отдых, а нам накройте легкий ужин на троих в моем кабинете.
Тут ожил темнорясник, все это время простоявший неподвижным столбом, этаким центром мироздания, вокруг которого весь вечер рождались и гасли миры.
— Минутку, граф. Зачем откладывать то, что уже свершилось? Небеса смотрят не на внешность, а в душу. А душа у девушки по имени… Тамара Андреевна та же, что представала перед алтарем храма уже дважды, и в этом я готов свидетельствовать своей магией, дарованной Темными Небесами, и жизнью, дарованной Светлыми.
Он протянул руку к алтарю, и тот осветился мягким сиянием, словно подтверждая слова жреца.
Белорясник тяжко вздохнул, осуждающе покачал головой, но перечить коллеге не стал.
— Ну, коли так… Светлые Небеса признают и благословляют небесное родство и связь душ Дэйтара Орияра и Тамары Кьер… Кьор… Кьор-шью-ноф.
— Сфера Кьор! — ахнул в толпе кто-то, явно знакомый с демонической историей. В первые ряды, расталкивая рыцарей, прорвалась как-то слишком быстро очнувшаяся королева. Выглядела она так ужасно, что все мужчины опустили головы, стараясь не смотреть на потрепанную женщину. Но, несмотря на жалкий вид, жалости она не вызывала: глаза главкобры непримиримо сверкали. — Вот оно что! Вот зачем ты ему понадобилась! Как я не догадалась?
— О чем она, Дэйтар? — шепотом спросила я.
— Потом объясню, если я правильно понял, — ответил Ворон после паузы и одарил меня задумчивым взглядом.
— Объявляю вас мужем и женой! — торжественно-елейным голосом объявил толстый жрец. — Подойдите, дети мои, испейте брачную чашу. До дна, как полагается супругам.
Когда появился в центре алтаря стеклянный сосуд, я не заметила. Жидкость в нем была строго разделена по вертикали на черную и белую половину, как застывшее молочно-черничное желе.
И отчего-то мне даже прикасаться к этой штуке не хотелось, хотя жажда зверски мучила.
К счастью, и не пришлось.
За стенами храма опять взревел местный чешуйчатый авиалайнер и ударом лапы разнес в щепы врата храма. Следом за огромной когтистой лапой в храм попыталась протиснуться и злобная черная морда, закупорив единственный выход.
— Я супр-р-руга! — прорычал дракон. Или дракониха? — Я!
В брачную чашу полетел прицельный плевок голубого пламени, и сосуд опрокинулся, расплескивая черно-белую смесь. В воздухе поплыл густой запах шоколада и миндаля. А ведь цианистый калий как раз пахнет миндалем. Вряд ли, конечно, храмовники будут действовать так грубо. Но, с другой стороны, они всегда могут отпереться: мол, божье наказание.
— Святые Небеса! — воскликнул замковый лекарь, принюхиваясь. — Что вы туда намешали? Не по протоколу!
— Так у нас и жених с невестой необычные, не из Верхнего мира, — дрожащим голосом оправдывался белорясник. Он хлопнул в ладоши, высекая искры, как огнивом, и стер пролитую жидкость огненным веником. На плитах храма ни следа не осталось.
Пока никто не вспомнил о брачных кольцах, я потянула Ворона за рукав.
— Дэйтар, давай уйдем, раз Небеса нас признали. Я даже на портал согласна.
— С радостью, душа моя.
— Только отца предупредить надо. У него оружие. Огнестрельное.
— Им займутся. Все покажут и расскажут, что необходимо. Не знаю, как бы я повел себя на его месте, но он держится великолепно. Теперь я понял, в кого ты такая, чудо мое.
Дэйтар нажал на камень в браслете, подхватил меня на руки и нырнул в полыхнувшую арку так быстро, что никто и никнуть не успел, даже дракон.
Если я надеялась забиться в угол и отдохнуть, то напрасно: самый длинный день моих двух жизней еще не кончился.
Дэйтар вывел нас через портал не в кабинет с обещанным ужином и даже не в спальню. Он притащил меня на зубчатую стену какой-то обзорной башни и гордо сказал:
— Смотри!
Глаза бы не смотрели уже! Скоро ли брачная ночь? Поспать бы!
Но я послушно отлепилась от широкой и надежной мужской груди, распахнула глаза… и не сдержала восторженного возгласа:
— О-о-о! Что это? Где мы?
Мой сероглазый птиц рассмеялся.
— Не узнаешь? Это дворец хаора. Такой, каким он был тысячу лет назад и каким должен быть всегда.
Там, где еще утром возвышались причудливые, но уютные башни Лаори-Эрля, теперь высилась громада дворца с нечеловечески чуждой и в то же время завораживающей архитектурой. В отсветах вечернего неба он был особенно прекрасен. Он походил на переплетенное и подсвеченное кружево заледеневших фонтанов, на взрыв застывшей в воздухе лавы, чьи тяжелые струи свивались в причудливую, наполненную магией и мощью вязь.
На самом высоком шпиле развевалось черное крыло знамени с гербом, вышитым серебром и алмазами.
Я с трудом оторвала глаза от Лаори-Эрля и перевела взгляд на оправу, достойную такого сокровища — строения, окружавшие дворец. Изменения коснулись каждого здания крепости. Орияр-Дерт сбросил мертвенную оцепенелость и сиял каждым камнем в стенах, каждым стрельчатым окном.
Но самую главную деталь я обнаружила позади, когда Дэйтар мягко развернул меня и уже ничто не заслоняло горизонт. Я узнала феерический ландшафт Нижнего мира. Крепость Орияр-Дерт теперь стояла на головокружительной высоте. Внизу простиралась долина, а вдали алели пики еще более высоких гор.