Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Шрифт:
Но не только отдельные неологизмы, метафоры, эвфуистические обороты напоминают о Шекспире. Опасности и пороки, о которых говорится в сонетах 69, 70, 94, 95, беспокоят и Голубя. Белокурый друг становится объектом клеветы и непристойных сплетен, и Шекспир горько переживает за него. Те же поползновения злоумышленников против драгоценной Феникс вызывают негодование и отпор Голубя, и он тоже грозит «выполоть эти сорняки». Схожи и многие другие проблемы и настроения автора сонетов и честеровского Голубя.
И Найт пришёл к заключению, что поэтический материал, так напоминающий шекспировские поэмы и сонеты, по своему высокому художественному уровню вполне достоин пера Великого Барда и нельзя исключить возможности того, что Шекспир действительно «приложил к нему руку». Во всяком случае, «Песни Голубя» никак не могли быть написаны Робертом Честером: уровень его поэтических текстов в сборнике, а также обнаруженных в домашней рукописи (о ней разговор позже) несопоставимо ниже. К этому выводу Найта я готов присоединиться, хотя
Найт не мог не обратить внимания на странное смешение местоимений в некоторых акростихах: о Феникс говорится то «она», то «он», то же самое и о Голубе. Некоторые эпитеты, характеризующие Феникс, кажутся более подходящими для мужчины, и наоборот, Голубь временами обретает черты своей нежной подруги, становится Голубкой! По этому поводу Найт замечает, что смешения родов так часты и так органически вписаны в контекст, что кажутся преднамеренными, выполняющими какую-то важную функцию. Но какую? Насыщенные эрудицией рассуждения Найта о том, что в поэзии Ренессанса любовь часто рисовалась как великий властелин, самодовлеющая сущность, активное начало, даже если её носителем выступала женщина, в данном случае не помогают найти хотя бы относительно убедительный ответ. Однако многие трудности снимаются, если понять, что некоторые акростихи второй группы представляют собой, по существу, диалоги между Голубем и Феникс и являются плодом их (то есть их прототипов) совместного творчества.
Английский учёный завершает рассмотрение акростихов Голубя признанием, что они способны вызвать головокружение. «Похоже, здесь мы подходим к пределу, за которым любой анализ становится безуспешным. Возможно, здесь заключено гораздо больше, чем обычно предполагается».
И действительно, как мы увидим дальше, — гораздо больше!
Их оплакивает целый Хор Поэтов
Перевернув последнюю страницу «Песен Голубя», читатель видит второй титульный лист — шмуцтитул, открывающий раздел, в котором помещены поэтические произведения других участников сборника. На шмуцтитуле — заглавие: «После этого следуют различные поэтические эссе о том же предмете, а именно о Голубе и Феникс. Созданные лучшими и самыми выдающимися из наших современных писателей, с их именами, подписанными под работами каждого из них, никогда прежде не печатавшиеся. И теперь впервые посвящённые всеми ими любви и заслугам истинно благородного рыцаря сэра Джона Солсбэри. Dignum laude virum Musa vetat mori [18] .
18
«Мужу, хвалы достойному, / Муза не даст умереть» (то есть не даст умереть памяти о нём. — И.Г.). Гораций. Оды, IV, 8, 28.
Ниже — типографский знак печатника Ричарда Филда, того самого, который в 1593 году напечатал первую шекспировскую поэму «Венера и Адонис». И дата — 1601.
О том, что к поэме Честера будут добавлены «некоторые новые сочинения нескольких современных писателей с их именами, подписанными под их работами», сообщалось на титульном листе честеровского сборника. Заглавие на шмуцтитуле уточняет, что эти писатели «лучшие и самые выдающиеся», и повторяет обещание напечатать их имена. Однако первые четыре стихотворения этого раздела подписаны псевдонимами. Под двумя стоит многозначительная латинская подпись «Vatum Chorus» («Хор Поэтов»). Сначала напечатан «Призыв», обращённый к Аполлону и музам. Хор Поэтов просит божественных покровителей искусства одарить умы поэтов такой силой и умением, чтобы они смогли достойно почтить благородного друга:
«Научите нас, как нам возвысить свой голос И создать поэмы, исполненные смысла, Скрытого от непосвящённой толпы. Будьте щедры к нашей жаждущей Музе, Чтобы мы смогли воспеть благородного друга С чашей, полной священной кастальской воды».Второе стихотворение Хора Поэтов продолжает мысль первого и развивает её дальше, подчёркивая, что божественное покровительство даровано им, чтобы они достойно воспели своих необычайных и высоких героев — Голубя и Феникс. Однако заголовок второго стихотворения выглядит так: «К прославленному рыцарю сэру Джону Солсбэри [19] ». На этом основании некоторые исследователи предполагали, что образ Голубя аллегоризирует Джона Солсбэри. Но ни в одном из произведений сборника пока не удалось обнаружить присутствия этого джентльмена и его близких (в отличие от целомудренных Голубя и Феникс, чета Солсбэри дала жизнь не менее чем десяти отпрыскам). К содержанию книги, к трагической судьбе загадочной четы Джон Солсбэри явно не имеет прямого отношения. Поэтому другие учёные считают, что имя Солсбэри относится к приёмам того самого «вуалирования» правды о Голубе и Феникс, о котором говорит ключевая фраза на титульном листе. Отметим: в начале книги Честер выражал надежду, что имя Солсбэри может защитить её от любопытства и злоязычия толпы, цитатой же из Горация на шмуцтитуле поэты демонстрируют, что, обращаясь к этому имени, Муза оказывает сэру Джону высокую честь, приобщая его к бессмертию.
19
Джон Солсбэри был произведён в рыцари (то есть получил право именоваться «сэром») в июне 1601 г., следовательно, стихотворение написано не ранее этой даты.
Хор Поэтов представляет «благороднейшему из умов» (или «благороднейшим из умов») свои гимны, порождённые живительной струёй из источника поэтического вдохновения — источника муз. «Эта струя не похищена, не исчезла — ради вас Аполлон направил её в наши умы, и теперь через наши перья она выливается здесь, в эти строки». Сначала поэты как будто бы обращаются к Солсбэри, но потом становится ясно, что их мысли и слова устремлены к честеровским героям - к обоим или к одному из них:
«Оцените наши стихи по их достоинствам И по тому, во имя чего они созданы. Никакая меркантильность не могла бы породить их, Они не вступают в эти рабские ворота. Только беззаветное служение, рождённое в нашем духе, Подобающее вашим высоким заслугам, И хитроумная фантазия, свободная, как само время, Были крёстными родителями этих строф, В которых и доброжелатели, и завистники могут увидеть, Что мы старались быть достойными и самих себя, и вас».Весьма многозначительна и сама подпись под каждым из этих двух стихотворений — «Хор Поэтов». Мало того, что лучшие поэты Англии сочли необходимым присоединить к рыхлой поэме мало кому известного Честера свои произведения, посвящённые его загадочным героям, скрытым за птичьими именами-масками. Их произведениям ещё предшествуют гимны, исполненные целым поэтическим хором! Многозначительная подпись, торжественный тон обращения к самому Аполлону и музам, местоимение «мы», а также то обстоятельство, что эти обращения открывают вторую часть сборника, ещё раз говорят о том, что за аллегорическими образами Голубя и Феникс скрываются обладатели необычных, выдающихся достоинств, платоническая чета, чья смерть глубоко потрясла поэтов, знавших о их тайном «служении Аполлону». Мир лишился лучшего украшения, оказывавшего высокое и очищающее влияние на всё окружающее, и об этом поёт Хор, не простой хор певчих, а Хор Поэтов, готовясь славить и оплакивать своих благородных друзей, поглощённых пламенем Аполлона.
Следующие два коротких (шесть и восемь строк) стихотворения, помещённые на одной странице, подписаны псевдонимом «Ignoto» («Неизвестный»). Поэт под этим псевдонимом — активный участник сборника «Английский Геликон» [20] . В первом стихотворении, озаглавленном «The first» («Первый [ая]»), образно выражается мысль об уникальности Феникс. «Как серебряный свод небес имеет только один глаз — солнце; и как ночь, которая скрывает облака — белую книгу неба, имеет только одну луну — дрожащий, слабый свет; как сердце имеет только одно глубокое чувство, так и в мире существует только один Феникс…» Второе стихотворение — «Горение» — прямо продолжает первое. Снова речь идёт о Феникс, имя «Голубь» опять не упоминается. «Представим себе, что здесь сгорает это чудо дыхания в святом праведном пламени, как Музыка, которая увлекает себя к смерти… Пламя, которое пожирает её, питает другую жизнь. Её драгоценный пепел наполняет необычайную живую урну».
20
Ряд учёных предполагает, что под этим псевдонимом выступал Уолтер Рэли.
Обратим внимание на «необычайную живую урну» — это явно то самое «Создание», о котором говорил Честер.
За стихотворениями Неизвестного следует шекспировская поэма, с которой начинается интерес учёных к честеровскому сборнику и которая известна миру как «The Phoenix and the Turtle», или в традиционном переводе на русский язык — «Феникс и Голубка». Об ошибочности такого перевода читатель уже знает, тем более после ознакомления с честеровской поэмой.
Но дело не только в правильном или неправильном переводе заглавия. Самое неожиданное заключается в том, что эта поэма в честеровском сборнике — единственная из всех помещённых там произведений — напечатана вообще без всякого заглавия! Своё привычное сегодня для читателей заглавие поэма получила только в 1807 году, через два столетия после появления на свет. Именно в 1807 году редакторы американского (бостонского) издания сочинений Шекспира решили дать имя доселе безымянной поэме. Это нововведение привилось, и с тех пор заглавие «The Phoenix and the Turtle», кстати сказать, вполне соответствующее содержанию поэмы — хотя, конечно, не исчерпывающее его, — стало её неотъемлемой частью. Но в книге Роберта Честера его нет!