Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Шрифт:
Поэма-реквием. О ком?
Огромен и неиссякаем поток книг и статей о шекспировских сонетах. Каждый год в мире появляется более сотни таких работ на различных языках. На этом фоне другие поэтические произведения Шекспира могут показаться обойдёнными вниманием исследователей, не говоря уже о широких читательских кругах. Это относится и к небольшой поэме, которая около двух столетий печатается под названием «The Phoenix and the Turtle», что на русский язык всегда ошибочно переводилось как «Феникс и Голубка».
Но научная дискуссия об этой поэме, которую без преувеличения можно назвать самым загадочным произведением Шекспира, продолжается уже 120 лет, хотя она никогда не принимала таких широких масштабов и огласки, как знаменитый многоголосый спор о сонетах, о Белокуром друге и Смуглой леди, о любви и страданиях Великого Барда. В нашем шекспироведении дискуссия об этой поэме долгое время вообще не находила освещения, хотя её проблематика только на первый, достаточно поверхностный взгляд выглядит узкоспециальной, стоящей в стороне от важнейших вопросов истории мировой художественной культуры.
Надо сказать, что сложные и спорные проблемы датировки и идентификации прототипов в ряде произведений Шекспира и его современников разрабатывались нашими учёными довольно редко: ведь необходимые для подобных исследований первоисточники — старинные издания и рукописи — были доступны лишь британским и американским историкам английской литературы.
Поэма, о которой дальше пойдёт речь, обычно помещается после всех других поэтических произведений Шекспира и часто завершает полные собрания его сочинений. Изучая творчество Шекспира, я давно уже обратил особое внимание на это странное произведение и потом снова и снова возвращался к нему, пытаясь понять его смысл. Потребовались, однако, годы напряжённых исследований как самой поэмы, так и сборника «Жертва Любви», в котором она впервые появилась, творчества поэтов — современников Шекспира, ознакомления с трудами нескольких поколений западных учёных, пока первоначальные идеи и догадки, пройдя через процесс жёсткого отбора и селекции на основе действительно достоверных исторических и литературных фактов, превратились в научную гипотезу, получившую в дальнейшем как теоретическое, так и эмпирическое подтверждение.
Итак, самая загадочная поэма Шекспира… Не все её строфы можно однозначно «перевести» даже на современный английский: многие выражения, образы истолковываются английскими и американскими учёными по-разному. Тем более не являются точными все существующие поэтические переводы поэмы на русский язык (как и на другие языки). А нам здесь важна именно точность, адекватность в передаче смысла каждого предложения. Поэтому посмотрим, как поэма выглядит в прозаическом переводе, не претендующем на окончательность, но сделанном с учётом как научных комментариев в западных академических изданиях, так и опыта русских переводов этого произведения.
Пусть эта громкоголосая птица
На одиноком дереве Аравии
Будет печальным глашатаем, голосу которого
Повинуются все чистые (целомудренные, преданные)
крылья.
Но ты, визгливый посланец,
Мрачный предвестник дьявола,
Прорицатель лихорадочной агонии,
Не приближайся к ним.
От этой торжественной церемонии
Отлучены все хищные (тиранические) крылья,
Кроме орла, пернатого короля.
Это должно строго соблюдаться при погребении.
Пусть священником в белом стихаре,
Исполняющим похоронную музыку (реквием),
Будет смерть — предчувствующий лебедь [3] ,
Чтобы реквием не утратил свою торжественность.
А ты, живущий три срока ворон,
Своим дыханием окрашивающий
В чёрное свой выводок [4] ,
Ты тоже пойдёшь вместе с нашими плакальщиками.
Возглашается антифон [5] :
Любовь и Постоянство умерли,
Феникс и Голубь исчезли отсюда
В обоюдном пламени.
Такова была их любовь, что двое
Стали одной сущностью.
Между двумя отдельными существами — никакого
разделения.
Любовь убила число.
Собственные сердца у каждого, но не раздельные,
Расстояние, но не пространство
Между Голубем и его Королевой.
Только с ними такое чудо было возможным.
Так сияла их (между ними) любовь,
Что Голубь видел своё право
Сгореть на глазах у Феникс [6] .
Каждый для другого был как собственное «я».
Обладатели здравого смысла испуганы,
Что сущность обернулась не тем, чем казалась.
Одной Природы двойное имя
Обозначает здесь не одного и не двоих.
Поражённый Разум
Видит раздельное, ставшее единым (нераздельным).
«Само» оказалось не «тем»,
Простое обернулось сложнейшим.
Тогда он вскричал: как же двое
Могли достичь такого гармоничного единства —
Ведь раздельность всегда остаётся заметной.
Но непостижимое для Разума может понять и объяснить
Любовь.
После чего он исполнил эту погребальную Песнь (Плач)
О Феникс и Голубе,
Властителях духа и звездах Любви,
Как Хор на их Трагической Сцене.
Красота, Верность, Совершенство,
Милосердие, Благородная Простота
Здесь лежат, стали прахом (пеплом).
Смерть стала Гнездом Феникс,
И верное сердце Голубя
Обрело покой в вечности.
Они не оставили потомства,
Но это не признак их бессилия.
Их брак был чистым (целомудренным).
Что-то может казаться Верностью, но её нет,
Красота может похваляться, но это не она.
Верность и красота погребены здесь.
К этой урне пусть направятся те,
Кто верен, кто справедлив.
Об этих умерших птицах вздохнёт молящийся.
3
Лебедь поёт, предчувствуя смерть («лебединая песнь»).
4
Старинное поверье, по-разному толкуемое комментаторами.
5
Антифон — церковное пение, когда хор разбивается на два попеременно поющих полухория.
6
Другой смысловой вариант: «Голубь видел себя в глазах Феникс, объятым пламенем».
Прозаический перевод, почти подстрочник, близко передаёт смысл, но не поэтическое звучание, музыку оригинала-реквиема. Поэтому будет полезно для читателя прочитать поэму и в наиболее известном переводе В. Левика, помещённом в самом авторитетном русском Полном собрании сочинений Шекспира (1957—1960 гг.) [7] , в последнем, восьмом, томе:
7
В дальнейшем все произведения Шекспира цитируются по этому собранию сочинений, за исключением подстрочников, сделанных автором книги. — Прим. ред.
Перевод В. Левика выполнен на более высоком поэтическом уровне, чем переводы его предшественников, и содержит меньше фактических неточностей, отступлений от смысла и реалий оригинала. Однако, следуя за этими предшественниками, переводчик допускает грубую ошибку, изменив пол обеих птиц на противоположный. Ведь в оригинале поэмы, в английском тексте, речь идёт не о Фениксе и Голубке, а о Голубе и его подруге Феникс! Это легко обнаружить, так как в восьмой и девятой строфах к Голубю отнесено притяжательное местоимение мужского рода, а Феникс названа королевой. Кроме того, как мы увидим дальше, в произведениях других поэтов, опубликованных вместе с шекспировской поэмой в том же поэтическом сборнике и посвящённых этим же таинственным «птицам», Феникс совершенно определённо и бесспорно является женщиной, а Голубь — мужчиной. Но переводчики поэмы на русский язык сами этого старинного сборника не читали, полу героев значения не придавали, тем паче что заглавие «Феникс и Голубка» звучит благозвучней, чем наоборот. Так повелось с лёгкой руки П.А. Каншина, впервые переведшего поэму более ста лет назад (1893 г.). Удивительнее, что ошибку, искажающую текст поэмы и мешающую постижению её смысла, не замечали в течение столетия несколько поколений научных редакторов и комментаторов. И только после того, как в статье, опубликованной в академических «Шекспировских чтениях 1984», я обратил внимание наших шекспироведов на эту ошибку, она была устранена в новом переводе Д. Щедровицкого [8] .
8
Однако во многих случаях перевод В. Левика продолжает печататься без каких-либо изменений или оговорок. В 1999 г. необходимые минимальные поправки в этот перевод были внесены С.А. Макуренковой в издании: Уильям Шекспир. Лирика. М., Эксмо-Пресс.
Прочитав поэму, мы убеждаемся, что в ней оплакивается уход из жизни удивительной четы, названной аллегорическими именами Голубя и Феникс. При жизни их связывал брак чисто духовного свойства, но они были настолько близки друг другу, что между ними трудно даже провести грань. И хотя каждый из них имел своё собственное сердце, их невозможно представить порознь, вернее, они существуют и как два существа, и как одно целое — это невиданное доселе великое чудо света.
Реквием исполняется в память о них обоих, и мы узнаём, что умерли они почти одновременно, один за другим. Первым уходит Голубь — сгорает в пламени на глазах своей подруги, после чего она следует за ним, исчезая в этом же пламени. Изумлённые свидетели видят, как два существа окончательно становятся единым, носящим двойное имя. Здесь поэт создаёт образы крайне загадочные (и трудные для перевода), он несколько раз подчёркивает растерянность и удивление тех, кто ранее не был посвящён в эту тайну.
Всё в поэме заставляет задуматься над её героями, над их необычными отношениями, над необычной панихидой. Вначале поэт обращается к чудесной громкоголосой птице, которая с одинокого аравийского дерева должна возвестить «честным крыльям» печальную весть. Далее туманно упоминаются враждебные силы (хищные, «тиранические» крылья) и «прорицатель гибели», которые не должны приближаться к праведным, собравшимся для печальной церемонии. Некоей зловещей вороне, живущей три срока человеческой жизни, однако, тоже разрешено в ней участвовать. Лебедь — священник в белом стихаре — приглашается исполнить похоронный антифон. Торжественный тон, тщательный подбор и расположение глаголов с первых же строк подчёркивают особую значительность и глубоко скорбный характер свершающегося.