Игра с джокером
Шрифт:
– Может, покурим у меня?
– предложил полковник.
– Заодно и покалякаем, про московское житье-бытье расскажете.
– С удовольствием, - согласился Андрей. Никак нельзя было отказывать полковнику, после того, как он проявил себя настолько дружелюбно.
Минут двадцать полковник с интересом выспрашивал о московских делах и слушал рассказы Андрея, а потом вдруг хлопнул себя по лбу и воскликнул:
– Ну вот! Вспомнил!..
– Что?
– спросил Андрей.
– Как звали адвоката! И что на меня нашло, ведь первой величины человек!.. Задавако, Герман Феоктистович. Такое имя легче запомнить, чем забыть...
– Где я могу его найти?
– спросил
Полковник поглядел на него с прищуром, потом медленно стряхнул пепел сигареты в пепельницу.
– Вам что-то не нравится в этом давнем деле?
– Мне не нравится общее впечатление, - откровенно сказал Андрей. И впечатление это такое, что Гузкина почему-то усердно отмазывали. Сумма мелочей, которые по отдельности ничего не значат, но вместе складываются в довольно невеселую картинку. И адвоката ему подобрали первой величины, который за него бился, и Некрасова отказалась показания давать, которые совсем бы его потопили - хотя по логике поведения естественно было бы ждать, что она даст эти показания... И самое главное - суд-то был ещё советского времени, который приговоры предпочитал выносить суровые и в подавляющем большинстве случаев шел на поводу у прокурора. Ведь прокурор наверняка просил лет одиннадцать, не меньше?
– Да, где-то так, - нахмурился полковник, вспоминая.
– Это, опять-таки, вам надо судебный архив поднимать, чтобы установить точно... Да, помню, в свое время меня эта "сумма мелочей", как вы выразились, тоже смутила...
– И вы можете себе представить, чтобы такие силы были брошены на отмазывание мелкого уголовника, участника поножовщины? Или папаша у него был какой-нибудь первый зам зава?
– Нет, папаша у него был обычный рабочий. И вообще таких шишек, которые могли бы на суд и следствие давить, не наблюдалось... Уж я бы это первым на своей шкуре почувствовал!
– Тем более. Если стандартное объяснение тех времен отпадает, то остается предположить, что зачем-то он был кому-то нужен, или кто-то был ему обязан, или кто-то боялся, что Гузкин наговорит лишнего, если не выжать для него предельно мягкий срок. Причем на следствие и прокуратуру давить не рискнули, давили на суд и свидетелей - через адвоката, скорее всего. Значит, адвокат должен многое знать! Пусть скажет хотя бы, кто его нанял защищать Гузкина - ведь уплатить ему должны были немало!
– Так он вам и скажет!
– хмыкнул полковник.
– Ведь он наверняка получил расчет по госрасценкам, а какие суммы кроме этого ему возили в конвертиках, он до конца своих дней будет молчать в тряпочку! Тем более, если из этих сумм и суду перепало. Задавако и раньше мог найти подход к судьям - а уж теперь, думаю, тем более!
– И все-таки поговорить не мешает.
– Поговорите. Сейчас найду вам адрес конторы Задавако... И, кстати, если вам удастся задать кому-нибудь хорошую трепку, то мне будет приятно. Терпеть не могу, когда после дела неприятный осадок остается, будто тебе нос утерли всякими шахер-махерами! Так что можете числить меня в союзниках. Хотя вряд ли вам удастся найти зацепки, спустя столько времени...
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
"Вернулся я домой, отдохнуть прилег. Всякие мысли в голове крутятся. И главное, во что всякая мысль утыкается: кто же это такой мощный за Сизовыми стоит, под чью дудку они пляшут, рынок в кулаке держа - не за так, конечно? Про этот "профсоюз" припомнил, про который мне рассказывали. Но нет, не клеится. Ведь "профсоюз" - он Букина бережет, а Букина настоящие хозяева рынка, судя по всему, отлуп дают - иначе зачем ему подкатываться сначала к Васильичу, а вот теперь ко мне? Нет, "профсоюз" бы дорогу на рынок расчистил
И тут же мысль, как это использовать. Я чуть в ладоши не захлопал - ай ты, думаю, Григорьич, сукин ты сын, варит ещё твой котелок солдатский, и нормальная каша получается. Рисково, конечно, но где наша не пропадала.
Под такую сообразительность у меня даже аппетит разгулялся. Я на этот раз не бульонным кубиком пообедал, а цельный суп сварил - из пакетика, правда, но все равно с лапшей, и ещё какие-то красные ошметки плавают морковка, понимай. И ещё несколько картофелин помыл и в духовке запек. Словом, настоящий пир получился. После такого пира не грех было и у телевизора подремать, пока в дверь звонок не раздался.
– Кто там?
– спрашиваю.
– Это Шипов, шофер букинский. Машина подана, дед!
– Хорошо, - отвечаю.
– спускаюсь.
Выхожу я из дому, запираю дверь, пистолет на этот раз брать не стал, но спрятал его так, что никто не найдет, если и залезут. В мусорное ведро, под картофельные очистки. Хотя, конечно, навряд кто полезет, ведь все понимают, что за этой квартирой у милиции теперь присмотр особый, и все милиционеры, делающие обход, будут поглядывать, не видно ли около какой-нибудь нехорошей суеты.
Сажусь в машину, отъезжаем мы, и я говорю:
– Значит, ты и будешь Шипов, тот самый шофер директора?
– Ну?
– откликается.
– В котором смысле "тот самый"?
– Да в том, - говорю, - что тебя как раз, надо понимать, Сизов поминал, когда я сейчас в милиции был.
Шипов напрягся - аж шапка на затылке у него наморщилась.
– Как это?
– говорит, чуть не зубами скрипя.
– Милиции поминал?
– Нет, - успокаиваю.
– Только мне. Минутку улучил.
– И что сказал?
– Найди, говорит, Шипова, директорского шофера, и передай ему, чтобы адвоката хорошего мне приискал. Иначе, говорит, потоплю по тем делам, которые за ним знаю.
– И все?
– Нет. Еще, сказал, пусть учтет, что на адвоката могут наехать те, которые стреляли. Поэтому адвоката пусть ищет не от своего имени, что-нибудь придумает, чтобы следов не оставлять.
– Ишь ты!
– усмехается Шипов.
– Как припекло, мозгами шевелить начал! Не ждал от него! А тебе, дед, вот что хочу сразу сказать - какие там делишки за мной ни водятся, а в безобразии, учиненном в квартире твоего друга, я не участвовал. Больше того, поймал бы мерзавцев - лично бы придушил, потому что они нам всю фишку поломали! Хозяин уже почти договорился с Пигаревым, чтобы новую совместную палатку открыть, да и у меня был свой интерес... Почему я Сизовых и удерживал, чтобы не очень на стариканов наезжали. Это чтобы недомолвок между нами не было, а то ещё вздумаешь меня милиции сдать!
– Да я, - говорю, - перепугался в усмерть. Так Сизову и сказал: мол, передать передам, и после этого забуду напрочь, как будто ты мне ничего не говорил, а я ничего не слышал. Охота мне лишние неприятности иметь!
– Правильно, дед, - говорит Шипов.
– И больше ничего он не сказал?
– А больше и времени не было. Начальника как раз к телефону отозвали, почему у нас и пара минуток наедине выдалась, а тут начальник от телефона вернулся.
– Ясно... В общем, дед, забывай все это, как обещал, остальное - не твоя забота.