Игра с джокером
Шрифт:
– Не то, чтобы...
– ответил Андрей.
– Так, несколько вопросов, не относящихся к делу.
– Может, я смогу вам помочь, - сказал полковник.
– Я припомнил этот случай. В то время я был замначальника отдела уголовного розыска в нашем отделении, и расследование попало в мои руки. Как вы сказали, каким делом интересуетесь - так в голове что-то щелкнуло и я начал вспоминать.
– Тогда, может, вы объясните, почему этому Гузкину в момент преступления было двадцать лет?
– То есть?
– не понял полковник.
– Ну, я имею в виду, что с восемнадцати до двадцати
– Очень просто, - ответил полковник.
– Гузкин был на условном сроке, с него ещё не была снята судимость. С судимостью в армию не берут. Его должны были призвать после того, как кончится его условный срок.
– Тогда непонятно другое!
– живо сказал Андрей.
– Смотрите - Гузкин получает семь лет. За убийство почти всегда давали больше, и, кроме того, если преступление совершено во время условного срока, то этот срок становится, так сказать, безусловным, и приплюсовывается к сроку за новое правонарушение. То есть, если бы ему дали восемь лет - минимум за убийство - и приплюсовали хотя бы год, если его условный срок был всего год, за мелкое преступление, то уже получалось бы девять! Или я не прав? Чего-то не доучитываю?
– Все правильно, - сказал полковник.
– Тут вот какая петрушка вышла... Ведь у вашего родственника погибшего тоже был нож в руках, так? Ушлый адвокат оказался у этого Гузкина - убедил суд, что убийство надо трактовать как превышение пределов самообороны, ведь жизнь Гузкина тоже была в опасности. Вообще на трех годах настаивал... Но дали Гузкину по максимуму пять, превышение пределов самообороны сочли абсолютно неоправданным, плюс то, что Гузкин с умыслом принес на место встречи холодное оружие... И плюс два года прежнего условного срока. Всего - семь.
– Угу, - Андрей кивнул.
– А нельзя было прищучить этого Гузкина с другой стороны? Смотрите, ведь выходит, что он начал "ухаживать" за Некрасовой, когда той не было шестнадцати лет. Спал с ней, попросту говоря - это абсолютно явно между строк читается. Разве нельзя было повесить на него статью за совращение несовершеннолетних?
– В том-то и дело, что это читается только между строк!
– с сердцем сказал полковник, в котором, похоже, от растревоженных воспоминаний с новой силой проснулась давняя досада.
– Если бы Некрасова хоть раз сказала об этом прямо - Гузкина прищучили бы! Но ведь не удалось вырвать у неё признание, у стервы!..
– Интересно, почему?
– вопросил Андрей.
– Ведь ей самой было бы лучше, если бы Гузкину дали срок побольше. Да и отомстила бы она ему - ведь он ей всю жизнь загубил!
– Кто её знает, почему!
– отозвался полковник.
– Может, боялась, что дружки Гузкина с ней поквитаются, если она наболтает лишнего... Мы ведь знали, что на пустыре Гузкин был не один. Но ему не было никакого смысла сознаваться - ведь тогда получалось бы, что убийство совершено несколькими людьми по сговору,
– Вы не пытались потом и его дружков прижать, которые по этому делу попали на заметку?
– Пытались... Во всяком случае, следили за ними особенно. Но, кстати, они все нас довольно быстро от лишней головной боли избавили - погибли один за другим.
– Все до единого?
– Да. Если б я знал, что за вашего родственника есть, кому мстить - я бы предположил, что их неизвестный мститель перебил, подстроив целый ряд несчастных случаев... Уж больно целенаправленно это выглядело! Но, честно говоря, - полковник ухмыльнулся, - лично я этому мстителю был бы только благодарен. Да и не было его... Все несчастные случаи были самые натуральные на вид. Это просто...
– полковник задумался, подбирая слова. Ну, как говорят, что Бог шельму метит. Безмозглая шпана часто нарывается на раннюю смерть, по собственной глупости. Так что, по большому счету, нет ничего удивительного в том, что никто из них не остался в живых.
– А как сложилась дальнейшая судьба Гузкина?
– Здесь ничего не сказано? Значит, в наших краях он больше не появлялся.
– А как же прописка? Ведь он должен был вернуться на прежнее место жительства?..
– Не обязательно. Мы его выписываем в тюрьму, так? Если он возвращается из лагерей со справкой об освобождении, мы обязаны прописать его по прежнему адресу. Но если человек решил не возвращаться в родные края, а поискать удачи где-то ещё - тут нас его судьба не касается!
– То есть, неизвестно даже, отбыл ли он свой срок до конца и вышел раньше или...
– Или, наоборот, мог выйти позже, если что-нибудь учудил в лагерях например, бежать пытался - и срок ему добавили. Мы без понятия. Если и можно что-нибудь найти - то только в центральном архиве.
– Не помните, как звали его адвоката?
– Не помню. За эти вам тоже надо будет обратиться в центральный архив. Наш или судебный... Хотя... Погодите, крутой был адвокат, известный, и с такой смешной фамилией... На языке вертится. Может, вспомню сейчас.
– А эта Лиана Некрасова?
– Она ведь родила и отказалась от ребенка, так? Потом исчезала надолго, потом вернулась - мать похоронить, отец умер раньше - и сразу же обменяла квартиру на другой район. В архивах нашего паспортного стола должен быть её адрес. Хотите узнать?
– Можно. На всякий случай, - Андрей с уважением поглядел на полковника.
– Ну и голова у вас! Ничего не забываете.
– На то и служба, - ответил довольный полковник.
– Да и вы, как я погляжу, малый не промах. Все шероховатости подметили, ни одной не упустили. Хоть и утверждаете, что вы в нашем деле сбоку припека, но я бы вас охотно в штат взял.
– Грех было ничему не научиться, - ответил Андрей, возвращая полковнику пожелтелую папку.
Они прошли в паспортный стол, где Андрею довольно быстро нашли "открепительную" форму с новым адресом Некрасовой. На всякий случай Андрей переписал и старый адрес, а также фамилию людей, которые по обмену въехали в прежнюю квартиру Лианы - хотя вряд ли это могло понадобиться.