Игра с джокером
Шрифт:
– То есть, - спрашиваю, - воруют сейчас по черному?
– Еще как!
– жалобится Букин.
– Вроде, все по мелочи тащат, а из этих мелочей такие суммы складываются, что хоть завод закрывай. Надо ж было этому конец положить!
– И вы договорились, чтобы Васильич пока никому не болтал, даже близким?
– Ну да! Чтобы для воров это неожиданностью оказалось. А паспорт я так долго держал, потому что взялся исхлопотать ему разрешение на огнестрельное оружие, и предложил, пусть Шипов по всем инстанциям бегает, чтобы вашего друга попусту от дела не отрывать! Шипов
Вот так! Как Шипова помянул поневоле - так сразу намекает, что его-то, мол, подозревать не надо, что он мужик порядочный. А насчет разрешения на оружия - я, выходит, в точности догадался.
– Выходит, - спрашиваю, - паспорт мог кто угодно взять?
– Трудно сказать, - с сомнением этаким отвечает Букин.
– По идее, охранники могут дать ключ только тем трем людям, которых я назвал, если меня на заводе нет, а мой личный сейф открыть надо. Однако, пока они там дремлют на посту, кто угодно мог ключом воспользоваться, чтобы позаимствовать паспорт на несколько дней. Кто-нибудь, скажем, подслушавший мой разговор с кадровичкой, что по этому паспорту надо нового человека на работу оформлять.
– То есть, - говорю, - в любом случае того, кто взял паспорт, надо среди заводских искать?
– Выходит, так, - кивает Букин, - как это ни неприятно.
– Но милиция-то об этом знать должна!
– Вот вы ей и поведайте, - говорит Букин.
– Можете и на меня сослаться, только чтоб напрямую меня в это дело не впутывали.
– Боитесь, что ль, чего?
– удивляюсь.
– Боюсь!
– честно отвечает он.
– Я помогу милиции разоблачить тех, кто паспорт выкрадывал, чтобы в темных делах использовать, а мне потом дом подпалят! Ведь этот воровской сброд - он весь оголтелый. И без всяких что ни на есть тормозов.
– Понимаю, - говорю я.
– То есть, для милиции можно на вас сослаться, но сказать, что вы открыто показания давать не желаете, хотя помочь всегда готовы?
– Вот именно! Я рад, что вы все правильно поняли, - и наливает по рюмке себе и мне.
– Давайте, - говорит, - перекусим.
Что ж, перекусываем. И колбаской хорошей зажевываем, и ветчинкой - все у этого гада имеется. А рассказал он мне много, намного больше, чем сам воображает. Ведь надо совсем слепым, глухим и слабоумным быть, чтобы не разглядеть, что за его историей скрывается, верно?
Тут ведь вот какое рассуждение получается. Когда Букину надо, охрана у него имеется первоклассная. Так почему он не мог этих своих громил "профсоюзных" попросить и на заводе дежурить, если ему все это постоянное разворовывание как кость поперек горла стоит? Даже если б им платить побольше пришлось, все равно выгодней получалось бы, чем каждый день убытки терпеть, разве не так? Ан нет, он к ним не обращается, а Васильича на помощь зовет. Вот и делайте свои выводы.
Ну, и все остальное - вполне очевидное, по-моему, как Букин ни пытается замаскировать.
А он себя по лбу хлопает и вскрикивает:
– Да, чуть не забыл!
И достает ещё один конвертик, протягивает мне.
– Что это?
– спрашиваю.
– Три тысячи. Ваша зарплата за первый месяц.
Ох,
– Что-то рано вы меня вознаграждаете. Только вчера контракт заключили...
– И уже наш контракт работать начал!
– весело отвечает он.
– Так что берите, не стесняйтесь, это ваше по праву.
Ну, убираю я деньги в карман, где паспорт уже лежит, допиваю, дожевываю, и Шипов меня домой везет. Как приехали, я сразу в милицию звоню и спрашиваю майора Наумкина.
– Да?
– отзывается он.
– Это вы, Михаил Григорьич? Что там у вас?
– Паспорт нашелся, - отвечаю.
– Да ну? Где и как?
И я выдаю ему директорскую версию слово в слово, ничего от себя не добавляю, а повторяю все услышанное, вплоть до того, что Букин боится напрямую с милицией сотрудничать, чтобы ему дом не подпалили.
– А что? Вполне могут и подпалить, - говорит майор.
– У нас ведь поджог - один из самых частых методов сведения счетов. Или когда надо следы схоронить... Вы никуда выходить не собираетесь? Я к вам человека за паспортом пришлю.
– Я сижу и не двигаюсь, - отвечаю.
– Вот-вот Максимка приедет, так мне его дожидаться надо.
– Максимка?.. Ах, да, сын Анастасии Петровны! Минут через пятнадцать к вам заедут.
– Хорошо, жду.
Милиционер даже быстрее, чем через пятнадцать минут, приехал. Я ему паспорт отдал, он умчался, а я отдохнуть прилег. Все время отдыхать тянуло, как никогда раньше. Ну, и дни суматошные и напряженные, и выпивать приходилось как давно не выпивал, каждый день, получается, грамм по двести через себя пропускал, в общей сумме, а то и поболее. Лежу, подремываю, продумываю, что мне дальше делать.
Очень меня эта пуговица волнует. Ведь чую, что верный след взял. Но как по нему пройти? Это товарищу полковнику сообщить надобно, он разберется. И ещё надо придумать, как заводскую публику прощупать. Мне самому напрямую туда соваться нельзя, Букин сразу узнает, и очень будет удивляться, что я там такое творю. Да и товарищу полковнику я обещал от резких действий пока воздержаться.
Кое-какие мысли у меня созрели, но додумать я их не успел, потому что Максимка приехал. Входит, подтянутый такой, молодцеватый, и форма на нем отменно сидит, вот только лицо осунувшееся.
– Здравствуйте, дядя Миша!
– говорит, ставя чемоданчик.
– Вот, прилетел как мог быстро.
– Здравствуй, орел!
– отвечаю. И обнимаемся мы с ним.
Сел он чаю с дороги выпить, а я ему в двух словах рассказываю, что и как. Он слушает, совсем бледнеет.
– Найду, - говорит, - сволочей - убью!
– Их без тебя найдут, это я тебе гарантирую, - говорю я.
– Твое дело мать и сестру поддержать, чтоб они на тебя опереться могли. Если ты в разборки влезешь и голову сложишь или, хуже того, сядешь за убийство, у них вообще никого не останется... Да, кстати. Вот тут мне деньги передали, которые Васильич получить не успел, так ты ими распорядись. Как раз должно на похороны хватить, - и отдаю ему букинские три тысячи.