Игра с джокером
Шрифт:
– Может, и бесчестно, - охотно согласился Федор.
– Зато эффективно.
– Какую деталь вы хотели бы узнать?
– спросил адвокат после продолжительного молчания.
– Я ж сказал, всего одну, - ответил Федор.
– Этот ребенок... Женщина, которая считается его матерью, действительно его мать, или ребенка подменили?
– С чего его было подменять?
– изумился адвокат.
– Ведь дело было вовсе не в ребенке! Если б не этот прокол с магнитофонной записью, то вообще бы ничего не было! Неужели вы поняли ваших друзей так, что там ещё и подмена ребенка имела место?
–
– И у нас возникло чисто житейское любопытство, потому что такая подмена указывала бы... да, где искать до сих пор не уничтоженные следы. То есть, вам ничего не известно о подобном факте?
– Ничего не известно, - подтвердил адвокат.
– Как вы думаете, могли от вас это скрыть, или это было из тех обстоятельств дела, которые вам как адвокату необходимо было знать, чтобы суметь правильно отреагировать на любые неожиданности?
– спросил Федор.
– Это было из тех обстоятельств дела, которые мне как адвокату необходимо было бы знать, - уверенно ответил Задавако.
– Поэтому я могу определенно утверждать, что никакой подмены не совершалось, и что ребенок был, так сказать, в единственном экземпляре. Я повторяю вам, ребенок был никому не интересен. Интерес представлял лишь его отец - и вне зависимости от того, что он был его отцом, этот парень, сунувший нос не в свои дела и погибший.
– Вот и хорошо, - сказал Федор.
– Вы удовлетворили наш интерес, и можно, наверно, забыть об этой давней истории. Теперь слушайте внимательно. Вам позвонит некто Шипов. Тоже член банды, которого мы пока не арестовываем и делаем вид, будто ничего о нем не знаем... Мы по рукам связаны, пока не будем точно знать, где находятся заложники. Этот Шипов попросит вас взять на себя защиту Сизова. Вы согласитесь. Если Шипов начнет допытываться, откуда вы знаете про Сизова и почему вы согласны его защищать, вы можете туманно намекнуть, что действуете в интересах людей, которые в контрах с группировкой, открывшей охоту на Сизовых и убившей двух из трех братьев...
– Это я и сам соображаю, - проворчал адвокат. Он понемногу приходил в себя.
– Как по-вашему, защита этого Сизова совсем безнадежное дело или не очень?
– Кое-что можно выжать, - сказал Федор.
– Если стоять на том, что именно на этом Сизове крови нет. Что все зверства творили его братья, а он лишь присутствовал и боялся пикнуть, потому что остановить их он не мог и выдать тоже. Ну, а дальше... Напрягайтесь в зависимости от того, как они будут вам платить. Деньги у них есть, я вам уже сказал, так что если они вздумают с вами жмотничать, вы вполне можете заниматься этим делом спустя рукава. Для нас главное - то доверие, которым вы у них будете пользоваться.
– Да...
– медленно кивнул Задавако.
– Да... Я приблизительно так и начал представлять очертания дела...
– Тогда огромное вам спасибо!
– Федор встал, и Андрей вслед за ним.
На площадке между пролетами лестницы Федор остановился, вытер пот со лба и вытащил сигареты.
– Уфф!.. Теперь соображай: что за дело, в которое мы вляпались. Такое было ощущение, что мы на мину наступили, и сейчас взорвемся!
– Ничего не понимаю...
–
– Адвокат явно намекал, что действовал по поручению КГБ. Но ведь такого просто не может быть!
– Почему не может?
– спросил Федор.
– Очень даже может.
– Почему тогда не было давления на прокуратуру?
– Может, и было, но такое хитрое, что со стороны этого не было заметно.
– Почему столько возились с Гузкиным, вместо того, чтобы его убрать?
– Откуда ты знаешь, что его не убрали через три года, едва он вышел за лагерные ворота? Убивать его сразу резона не было, слишком много пыли. Вот и заткнули ему пасть на время обещанием короткого срока, а когда он отбыл этот срок... Жаль, Молдавия сейчас - независимое, мать её, государство, и трудненько будет установить, доехал он туда в свое время или нет.
– Зачем вообще нужен был Гузкин, ведь у КГБ было полно отличных исполнителей, которые могли прибрать человека так, что никаких следов не осталось бы?
– упорствовал Андрей.
– Гузкин был нужен для того, чтобы придать всему делу вид бытовухи. Чтобы никто не вздумал искать другие причины убийства и связывать его с какой-то магнитофонной записью. Надо было оборвать все ниточки, даже самые тонкие. И ведь сработало, разве не так? Сколько лет прошло? Больше десяти? И если б ты не вздумал копать, поднаторев в детективном деле, все бы так и осталось похороненным.
– Зачем было запугивать беременную девку и выдвигать ей условием, что она должна будет отказаться от сына и никогда его не видеть?
– Чтобы она не могла рассказать родственникам отца её ребенка о магнитофонной записи!
Да, правда, подумал Андрей, мне ведь это тоже приходило в голову. Если бы Федор знал о Богомоле - он бы понял Андрея с полуслова, но рассказывать полковнику о том, как легендарная Богомол связана со всей этой историей, было, естественно, нельзя.
– У тебя есть какой-то главный повод для сомнений, - сказал наблюдательный полковник.
– И ты его почему-то утаиваешь. Ну? В чем дело?
Андрей пожал плечами.
– Это сложно объяснить...
– А ты попробуй!
– усмехнулся полковник.
– Дело того стоит! Видел, как побледнел Задавако при одном упоминании о магнитофонных записях? Значит, они и впрямь опасны до сих пор - смертельно опасны, соображаешь? Если адвокат вздумает стукнуть на нас, и на нас откроется охота - я хотел бы, по крайней мере, знать, из-за чего!
– Я сам понятия не имею, - слабым голосом проговорил Андрей.
– И, потом, ты сказал не "магнитофонные записи", а "магнитофонная суета"...
– Ну да. Выразился пообтекаемей. В таких разговорах чем больше туману напустишь, тем лучше - все приходят к выводу, будто тебе известно больше, чем на самом деле.
Иногда бывает лучше, подумал Андрей, чтобы люди думали, будто тебе известно меньше, чем на самом деле... Но тут этот принцип не сработал бы если бы на Задавако не обрушились всей мощью, он бы отказался сотрудничать.
Федор хлопнул Андрея по плечу.
– Поехали, отвезу тебя домой. Я вижу, ты малость не в своей тарелке. После всех потрясений. А в своей теории двух младенцев ты где-то допустил прокол, факт.