Игра с нулевои? суммои?
Шрифт:
Выйдя из тёплой пекарни, Катя почувствовала, как ее привычно обдало свежим, густым, пронизанным крохотными частицами воды, северным ветром. Тяжелый как свинец, воздух ловко нырял под полы пальто и заставлял съеживаться, выколачивая из тела последнее тепло. Катя пошла по поблескивающему застывшими лужами тротуару вдоль магазинов и офисных помещений, расположившихся на первых этажах зданий. Пройдя метров пятьсот, она заметила отделение банка и быстро в него зашла. В зале, наполненным огромными машинами-аппаратами, был один человек – девушка, которая стояла возле окна во всю стену и смотрела на падающий
«Введите сумму», – говорил с Катей банкомат – бездушное железное существо, знавшее только стандартные шаблонные фразы. Она взяла две купюры из небольшого углубления в аппарате и спрятала их в глубине сумки. Катя снова попрощалась с теплотой помещения и вышла на улицу. Здесь, недалеко от метро, где обычно скапливается большинство магазинчиков и кафе, торговых точек и различных заведений, холод ощущался не так сильно – будто бы эпицентр капитализма пригревал своих адептов иллюзорным чеканенным теплом. Словно, чем ближе к костру подходил человек, тем теплее ему становилось, а само тепло между очагами торговли просто не успевало улетучиваться и перетекало из одной двери в другую.
Катя увидела на противоположной стороне улицы большие желтые буквы на красном фоне. Возле входа в здание стояло несколько человек – все были мужчинами, и все были в полугрязных, неопрятных одеждах. Они громко разговаривали и их голоса были слышны даже Кате – оттуда, с той стороны улицы. Она взглянула на серое, с маленькими вкраплениями блестящих стеклышек кольцо на среднем пальце своей левой руки. Фианиты образовывали небольшую вытянутую восьмерку, являвшую собой знак бесконечности. Катя посмотрела на мужчин с опаской, чувствуя небольшую тревогу, но все же решила идти.
То был ювелирный магазин с несколькими витринами: одна казалась бесконечной и тянулась по всему периметру зала, вторая же расположилась в центре. В зале было всего трое сотрудников: две женщины в белых рубашках и черных брюках, друг с другом что-то живо обсуждающих, и седовласый мужчина в форме охранника, наблюдавший за окошком, которое было врезано в одну из стен в углублении зала. В этом окошке, отделенного от остального зала толстым стеклом, сидела молодая девушка в красной легкой жилетке с логотипом магазина на груди.
– К сожалению, принять не можем, – девушка просунула парню, стоявшему по ту сторону стекла синий маленький сотовый телефон с потертыми кнопками. Парень, судя по всему из той компании, что ожидала его снаружи, с виду был совсем молодым – не достигшим еще тридцатилетнего возраста, но казавшимся старше своих лет из-за обрюзгшего лица, кожа которого начинала потихоньку покрываться тонкой шершавой коркой. Его возраст выдавали глаза, которые Катя случайно увидела, приблизившись к нему, ожидая своей очереди. Он был одет во все черное – все запыленное и обмаравшееся землей и песком. Волосы на его голове, выглядывавшие из-под шапки, были слипшимися, запутавшимися, а пальцы, по всей своей длине, особенно на фалангах с ногтями, выглядели замызганными, с въевшейся в кожу грязью.
– Как не можете? – обомлел паренек, – девушка, ну посмотрите еще, ну миленькая, ну, пожалуйста, – вымаливал он у нее последнюю надежду. Он увидел в выемке под стеклом, в полке, которая ходила то туда, то обратно,
– Мы не принимаем такие, – сухо ответила она, – идите, – она зло бросила ему, – иначе я позову охрану.
Молодой человек нехотя забрал телефон и медленно поплелся к выходу. Он один раз обернулся и его тоскливый взгляд поймала только Катя, которая встала на его место. Ей стало жаль паренька, но она ничем не могла ему помочь.
– У меня кольцо, – она нехотя его вложила в углубление и придвинула.
Девушка за стеклом взяла кольцо и начала его рассматривать через вытянутую лупу, которую она зажала в глазнице, потом вынула из колбочки стеклянную пипетку и что-то капнула на кольцо. Катя наблюдала за девушкой внимательно, ощущая странное волнение где-то внутри себя. Ей показалось, что зашла она в то помещение по ошибке и делать ей этого не стоило, чувствовала она себя неуютно, неуклюже и не своей тарелке, а когда девушка по ту сторону стекла приблизила к кольцу что-то похожее на напильник, Катя не выдержала.
– Что вы собираетесь делать? – воскликнула она.
– Проверяю, – обратила на нее свой удивленный взгляд девушка, сняв лупу с глаза.
– Я передумала, – строго и сухо ответила Катя, – верните, пожалуйста, кольцо.
Девушка, хмыкнув, положила кольцо обратно – в выемку. Катя взяла кольцо и развернулась, кинув на сотрудницу все тот же строгий взгляд и вышла из помещения. Возле входа толпы мужчин уже не было, остались лишь несколько окурков на том месте, где они ожидали своего товарища. Катя накинула на голову капюшон и застегнула до упора молнию на пуховике, слегка поежившись от холода.
«Катя, Катя, – ругала она сама себя, – вот и стала ты его заложницей».
13.
В коридоре, чуть поодаль от троицы, восседавшей за столом на кухне, громоздились пирамиды коробок: коричневых, молочно-коричневых, разноцветных, с описанием и упоминанием разных брендов заграничного и отечественного рынка бытовой техники. Лена с Мишей жили временно в квартире, которая не была жилым фондом, а числилась как мастерская художника, каких в Петербурге было много и обычно их владельцы нелегально сдавали эти квадратные метры в аренду, но раз в год, согласно плановым осмотрам, наведывалась проверка в виде комиссии, целью которой было удостовериться в том, что мастерская используется по назначению. Доподлинно неизвестно, догадывались ли проверяющие об обмане или им все было понятно с самого начала и проверка совершалась только для галочки.
В квартире старого дома в самом сердце Петроградской стороны, было прохладно. Батареи были скупыми на тепло и то, что они отдавали в квартирное пространство, казалось слёзно малым, чтобы отогреть все многочисленные квадратные метры.
– Мне кажется, по нам видно, что у нас любовь, – сказала Лена, улыбаясь, одновременно с этим примостив свою голову на плечо Миши. Она прятала слегка озябшие руки в рукава своей просторной, но уже довольно поношенной толстовки. Немного шумела газовая плита, нагревая синим пламенем эмалированную посудину – кастрюлю, в которой закипала вода. Катя смотрела на Лену с Мишей и тоже невольно улыбалась. Два розана, купленные в пекарне полчаса назад, лежали теперь перед ней на керамическом блюдце.