Игра с огнем (сборник)
Шрифт:
Узнает и мою историю, ведь именно я нашла «Incendio», и сегодня, в день премьеры фильма в Венеции, мой квартет исполнит это произведение. Хотя тело Лоренцо давно поглотил огонь крематория в Сан-Саббе, его композиция до сих пор обладает энергией, способной менять человеческие жизни. Вальс Лоренцо пресек карьеру человека, который мог стать премьер-министром Италии. Он предупредил о менингиоме, образовавшейся когда-то у меня в мозгу. А сегодня вечером он привлек в университетский театр в Ка-Фоскари людей из разных стран. Они собрались, чтобы посмотреть фильм «Incendio» и услышать вальс, вдохновивший авторов фильма.
Несмотря на шум в зале – он доносится
Занавес поднимается, и мы выходим на сцену, занимаем свои места.
За ярким светом прожекторов я не вижу публики, но знаю: Роб, Лили и Вэл смотрят на меня со средних кресел в третьем ряду, видят, как я подношу смычок к скрипке. Я больше не боюсь музыки, которая когда-то вызвала электрическую бурю в моем мозгу. Да, вальсу сопутствует страшная история и смерть, которая протянулась за ним из одного века в другой, но на нем нет проклятия, он не несет несчастья. В конечном счете это просто вальс, надолго задержавшееся эхо тех самых нот, что когда-то играл Лоренцо Тодеско, прекрасный вальс. Может быть, душа Лоренцо слышит наше исполнение. Может быть, звуки, что мы извлекаем из струн, каким-то образом пересекают измерения и находят его в тех местах, где он теперь обитает? Если он слышит нас, то знает, что не забыт. А ведь не пропасть в забвении – то главное, на что все мы надеемся.
Мы доходим до финального такта. Последнюю ноту издает скрипка Герды – высокую, нежную и душераздирающую, словно воздушный поцелуй небесам. Публика сидит ошеломленная и безмолвная, никто не хочет нарушать торжественность момента. А потом раздаются громоподобные аплодисменты. Ты слышишь аплодисменты, Лоренцо? Они опоздали на семьдесят лет, но они все твои.
Позднее в артистическом фойе наш квартет с удовольствием обнаруживает бутылку игристого вина в ведерке со льдом. Герда выстреливает пробкой, мы провозглашаем тост за нашу игру, чокаемся, и бокалы отвечают музыкальным звоном.
– Мы никогда не играли лучше! – говорит Герда. – Следующая остановка – премьера в Лондоне!
Мы снова чокаемся, снова смеемся, поздравляя друг друга. Вроде бы в тот вечер, когда мы чтим Лоренцо Тодеско, негоже такое легкомыслие, а ведь сейчас еще только начало вечерних празднеств. Мы укладываем инструменты, а во дворе уже вовсю идет вечеринка создателей фильма – вечер яств и танцев под звездами. Герда и остальные торопятся присоединиться к празднеству и первыми выходят из артистического фойе в коридор, направляясь к выходу из театрального помещения.
Я уже собираюсь последовать за ними, когда меня окликают:
– Миссис Ансделл?
Поворачиваюсь и вижу женщину лет шестидесяти пяти, в ее черных волосах серебрятся седые пряди, она смотрит на меня серьезными темными глазами.
– Да, я Джулия Ансделл. Чем могу быть вам полезна?
– Вчера я читала ваше интервью в газете, – говорит незнакомка. – Статью об «Incendio» и семье Тодеско.
– Да?
– В той статье рассказана не вся история. Никого из Тодеско теперь уже нет в живых, так что никто не мог бы вам об этом поведать. Но мне думается, вам было бы интересно узнать.
Я хмурю брови, глядя на нее.
– Про Лоренцо?
– В некотором роде. Хотя на самом деле про молодую женщину по имени Лаура Бальбони. И про то, что с ней случилось.
Мою
– Тетушка Альда рассказывала, что девочка отличалась красотой и талантом. И бесстрашием, – говорит Клементина. – Она ничего не боялась и еще совсем ребенком забралась на стул посмотреть, что там булькает на плите. Кастрюля перевернулась, и девочка сильно обварила руки, у нее после того случая на коже остались жуткие шрамы. Но она никогда не пыталась их спрятать. Смело демонстрировала миру.
– Вы сказали, что ваша история связана с Лоренцо, – напоминаю я ей.
– Да-да, и вот здесь-то наши истории пересекаются, – подхватывает Клементина. – В моменте встречи Лауры и Лоренцо. Понимаете, они были влюблены друг в друга.
Я подаюсь вперед, взволнованная новым открытием. Прежде я занималась только трагической гибелью Лоренцо, а теперь слышу подробности не о его смерти, а о его жизни.
– Я не знала о Лауре Бальбони. Как она познакомилась с Лоренцо?
Клементина улыбается:
– Их познакомила музыка, миссис Ансделл. И любовь их началась с музыки.
Дуэт скрипки и виолончели, слившихся в идеальной гармонии, объясняет она. Каждую среду Лаура и Лоренцо встречались в доме Бальбони в Дорсодуро и разучивали произведение, которое собирались сыграть на престижном конкурсе в Ка-Фоскари. Я представляю их двоих: темноглазого Лоренцо и златовласую Лауру, они вместе час за часом разучивают дуэт к конкурсу. Сколько сред им понадобилось, чтобы оторвать глаза от нот и сосредоточиться лишь друг на друге?
Понимали ли они, что, пока зреет их любовь, мир вокруг постепенно рушится?
– Когда в Венеции власть захватили эсэсовцы, Лаура попыталась его спасти, – говорит Клементина. – Она и ее отец, рискуя собственной жизнью, сделали все, что могли, чтобы помочь семье Тодеско. Бальбони были католиками, но разве вероисповедание может диктовать сердцу? Конечно, сердце Лауры подчинялось только любви. Но в конце она ничего не смогла сделать, чтобы спасти Лоренцо или его семью. Она видела, как их депортировали. Как вели на вокзал. И тогда она видела его в последний раз.
– И что с ней случилось?
– Тетушка говорила, несчастная девушка никогда не оставляла надежду, все ждала, что Лоренцо вернется к ней. Она читала и перечитывала письмо, присланное им из поезда. Он писал, все в его семье живы-здоровы и он уверен, трудовой лагерь будет не так уж страшен. Он обещал вернуться к ней, если только она будет его ждать. И много месяцев она ждала Лоренцо, но больше никаких известий от него не поступило.
– Она так и не узнала, что с ним случилось?
– Как она могла узнать? Того письма из поезда хватило, чтобы обнадежить ее, и она уверовала: страшнее трудового лагеря его ничего не ждет. Поэтому-то депортированным в поезде и рекомендовали писать письма – чтобы заверить друзей, будто все хорошо. Здесь, дома, никто не подозревал, куда повез их тот поезд. Никто и представить себе не мог, что их переправляют в Польшу, и всех их… – Голос Клементины стихает.